Сколько драгоценных, безвозвратных лет короткой, клубнично-сладкой бабьей жизни я лежмя пролежала в нирване, пока не кольнул меня в ляжку древогрыз! Током пронзила жгучая боль, и онемевшая рука молниеносно смахнула жучка.
— Ах ты подлая божья тварь! Осатанел, как шакал, от паркетного лака, не может отличить древесину от женского тела! — я стерла заблудшую божью тварь в пыль.
От страха, что древогрызы могут просверлить мне череп и проникнуть в мозг, я вынуждена была встать, закатать рукава. Ошпарила полы кипятком и посыпала щели солью. Но древогрызы ушли в глубокое подполье, плодились пуще. Кипятком и солью я испортила свежее лаковое покрытие пола, тревожно просыпалась по утрам, чтобы вновь вручную бороться с неистребимыми червяками!
Эх! Жила-была человеческая голова, спала сладчайшим сном! Укусил пьяный жучок в ляжку, словно змея в ахиллесову пятку. Боюсь почему-то проказы мозга. Закрою глаза, шевелятся ли извилины? Вижу студень в черепушке и отгоняю продукт воображения со страхом. Я хочу видеть, как варится магма в чреве земли, а не застывший студень в черепушке!
Так, наконец-то, чиркнула мысль спичкою, озарила высокая идея издавать в отечестве газету «Благородные сенсации» в пику низким, скандальным, безбожным!
«Один ученый-самодур вырастил Голубую розу с золотыми шипами на изумрудном роге живого пасущегося Единорога, посвятив этой роскошной придури всю свою сознательную жизнь. Голубая роза с золотыми шипами окольцована аурою-радугою. Что ж? Теперь ученому-самодуру осталось украсить рог какого-нибудь счастливого рогоносца Голубою розою с золотыми шипами», — шутила демократичная газета.
Единорог — изумрудный рог, Голубая роза с золотыми шипами, кольцевая радуга, чудак-ученый, далекие звезды, мозг и сердце какого-нибудь гуманоида, венценосные Жар-птицы, алмазные фары, мусор, черви… — мир един, а тайн бездна. Я поцеловала милую добрую морду могучего синего Единорога, которого люблю необъяснимою женскою любовью.
Голубая роза с золотыми шипами в ауре-радуге на изумрудном роге могучего синего Единорога вызвала самые различные толки-кривотолки в просвещенных умах.
Философы с раздражением вылезли из тупиковых берлог, чтобы взглянуть на дивный цветок.
— Пусть все рога на свете зарастут голубыми розами— мужики вырвут их с рогами, бабы сварят настойку. Род человеческий растопчет само солнце, валяйся оно под ногами, сожрет Жар-птицу, если поймает! — и, мрачно ухмыляясь, философы уползли в берлоги Черномудрия.
Выдающийся французский скульптор-авангардист состряпал и соткал Единорога из голубых роз, а на изумрудном роге крутился-вертелся голубой глобус Земли. Но ненасытные гурманы-парижане, как козы, общипали лепестки из голубой неведомой кожи на русские борщи.