— О! Если бы я знал, что она увековечит мой воздушный поцелуй, то я украсил бы его нимбом!
* * *
Один Мифотворец — высшая в мире широкая русская натура — рассказал мне легенду об обитаемости Солнца: горение именно разумной материи дает нам свет и жизнь.
— Понимаешь, горят там живьем! — торжественной сладко произносил он октаву брани, как молитву и стихи. У него была боксерская привычка говорить, мотая бодливою лысою головою, словно отбиваясь от назойливых мух. Я не могла представить горящих на Солнце живых существ и представляла горящими на Солнце Джордано Бруно, Жанну д’Арк, Яна Гуса и Сергея Лазо. Вспомнила, как я девочкою плакала от фильма «Костер бессмертия», проплакала всю дорогу в темноте от сельского клуба до дома и пришла домой опухшая от слез и дома за чаем продолжала потихоньку всхлипывать.
— Какого дяденьку, ты говоришь, сожгли-то? — спрашивали родители.
— Он наш, советский дяденька! Сожгли его немцы на костре! Сначала его заточили в тюрьму, потом ему заткнули рот грязною тряпкою, чтобы он не спорил, и сожгли на костре! — И я расплакалась еще пуще прежнего.
Испуганная бабушка помолилась богу за душу нашего советского человека, потом она прослезилась, вспоминая о своем без вести пропавшем в войну единственном сыне, о моем родном дяде Юндуне, умном, добром, талантливом юноше, нарисовавшем удивительные копии картин Васнецова. Копия трех богатырей Васнецова висела у нас на стене в большой узорной раме под стеклом.
— Наш Юндун писал в последнем письме, что лежит в госпитале раненный… Может быть, немцы сожгли этот госпиталь с ранеными? — и бабушка тоже стала плакать. Дедушка взволнованно закряхтел, прочищая горло, но ничего не сказал. Мама сморкалась в выгоревшую дотла косынку.
Потрясенная кинофильмом «Костер бессмертия», я верила, что моего дядю Юндуна Гырылова, самого замечательного для меня человека на свете, которого я никогда в жизни не видела, немцы сожгли живьем в госпитале. Я и поныне не могу отделаться от этого чув-
ства, кажется, что госпиталь был пленен, легкораненые угнаны в Германию, а потом, изнурив непосильным трудом, цивилизованные людоеды сожгли их в своих чудовищных печах!
Тогда я училась в начальной школе в далеком бурятском селе Гэдэн, я не знала о существовании на свете философов и астрономов, я еще не встречала таких слов в тех простых учебниках, хотя имена молодогвардейцев знала наизусть, но, просмотрев фильм, не смогла запомнить сложного имени Джордано Бруно, я не смогла даже перевести на родной язык названия фильма — не понимала смысла русского слова «бессмертие».