— Али, сынок! У тебя что нынче, язык отнялся? Посмотри, как высоко уже солнце. Спел бы что-нибудь людям, чтобы им на душе легче стало!
Но Али было не до песен: он видел, как бледна Эмине.
— Настроения нет, Кямиль-ага, а то спел бы.
"Это он из-за меня такой грустный, — подумала Эмине. — Эх, Али, спел бы ты свою: "Вот возьму и в горы убегу с тобою, на горе высокой я шалаш построю".
Эмине была близка к обмороку, работала машинально. А когда привезли завтрак — хлеб и воду — и все пошли к телеге за своей долей, Эмине где стояла, там и легла, сразу же уснув, Ее подняли, Эмине ополоснула лицо, но это не помогло. Жара усиливалась, и девушка теряла последние силы.
— Ну что же ты, Али, давай запевай! — настаивал Кямиль.
— Не хочется.
— Ты только начни. Самому легче станет.
В глазах у Эмине потемнело. Она схватилась за голову и опустилась на землю. К ней подбежали люди. Азиме испуганно крикнула:
— Эмине!
— Ничего страшного! — сказал Кямиль.
Эмине брызнули в лицо водой.
— Хватит тебе работать! — говорила Азиме. — Будем надеяться, что аллах и так нас не оставит. Иди, доченька, домой, отлежись.
— Нет! — ответила Эмине, — я останусь.
— Тогда пойди отдохни часок-другой в винограднике, — предложил Кямиль. — А я пока за тебя поработаю. Станет лучше — возвращайся, а нет — иди домой. Хотя жаль, день пропадет, целый день!
— Спасибо, Кямиль-ага! — поблагодарила Эмине и, глянув в сторону виноградника, спросила: — А можно мне туда, ругаться не будут?
— За что же ругать? Ведь не украдешь же ты тень деревьев. Сторож Шакал Омар и слова не скажет.
— Да пошлет тебе аллах здоровья! — поблагодарила Кямиля Азиме.
В это время Али запел:
Я весь мир объехал-обошел.
Свет не мил: я друга не нашел.
До виноградника было недалеко, но Эмине казалось, что она идет целую вечность. Она устало шла и думала лишь о том, как упадет сейчас в тень и мигом уснет. Удары мотыг по земле, голоса людей, пение Али эхом отзывались в ушах.
Эмине перелезла через колючую проволоку ограды и без сил упала на землю под раскидистой шелковицей, щедро дарящей прохладную тень. Запах земли, свежесть, виноградные кусты, скрывшие от девушки поле, а наверху — шелковичные листья, голубые пятна неба, шелковичные листья, голубой, голубой цвет. Эмине подложила под голову башмаки, платком прикрыла лицо. Постепенно она отдалялась от поля, от листьев, от голубизны, погружаясь во что-то мягкое и ласковое. Чириканья воробьев на дереве уже не слышно, оно словно растворилось в бездонной тишине. На лицо Эмине упала крупная ягода, но Эмине не почувствовала этого. Сон принял девушку в ласковые объятия, повел за собой в свои безмолвные владения. Еще немного, и Эмине засыпает крепким, непробудным сном, будто мертвая.