Халиль и Эмине остановились.
— Не обращайте внимания! — сказала старуха. — Вот уж горе мое!
Они вышли. Вслед им неслись вопли Хыдыра…
Когда они выехали из Чалганлы, Халиль погрузился в раздумье, он уже не подгонял лошадей. Таким он очень нравился Эмине. Она прижалась щекой к его спине и позвала:
— Халиль!..
Халиль молчал.
— Если бы я и в самом деле была твоей женой, как говорила эта старуха! Пусть бы ты каждый день меня бил, кости бы мне ломал, только бы было так, как она говорила! Я там едва не расплакалась, так мне ее слова по сердцу пришлись. А тебе, Халиль, не хотелось бы, чтобы так было? Ох, и зачем я тебя об этом спрашиваю? Кто меня такую в жены возьмет!
Эмине еще крепче прижалась щекой к спине Халиля. На глаза ее навернулись слезы, их влажный блеск оживил лицо.
— Я ведь готова собакой твоей быть, Халиль, под дверью бы твоей спала. Родители — одно, а ты — совсем другое. Если бы мне пришлось выбирать — весь мир или ты один, — я выбрала бы тебя, Халиль. И как собака, побежала бы за тобой… Позови меня только, я и мать, и отца брошу, пойду за тобой хоть на край света. На тебя я не обижаюсь, Халиль, на судьбу свою обижаюсь. Ты мужчина, я женщина. Что бы ты ни сказал — ты прав. Умирать буду, нищей стану — все равно ни на кого, кроме тебя, не посмотрю. Ты единственная моя надежда, Халиль, единственная опора. Я не прошу, чтобы ты на мне женился, потому что знаю — это невозможно, об одном лишь прошу: не отворачивайся от меня, улыбнись мне иногда — мне и этого будет достаточно.
Эмине заглянула Халилю в глаза.
— И ты ведь тоже мучаешься.
Халиль вздохнул, глядя прямо перед собой.
— Халиль, родной мой, тебе-то чего мучиться? Халиль ничего не ответил и закурил.
— Правда ты меня любишь? Ведь любишь же, — продолжала Эмине. — Если б не ты, я бы себя жизни лишила. Клянусь! Я ведь уже хотела наложить на себя руки, но подумала: а что станет с Халилем?
Она закрыла глаза и, немного помолчав, сказала:
— Помнишь, что говорила старуха? Не бей эту девушку. А что бы она сказала, если бы знала, какое горе терзает мне душу?
Проселочная дорога узкой лентой тянулась среди бескрайних хлопковых полей.
— Скажи хоть слово, Халиль. Ты сердишься на меня? Халиль не ответил.
— Так и будешь молчать? Так ничего и не скажешь?
— Что мне тебе сказать? — заговорил наконец Халиль. — Сгубили нашу жизнь, сгубили…
— Погляди мне в глаза!
Халиль обернулся:
— Говори!
Эмине поцеловала Халиля.
Вечернее солнце потеряло свою силу. Мир был залит мягким ласковым светом. Птицы, багряные листья, простирающаяся вдаль дорога, Эмине и Халиль…