— Спасибо, Омар! Считай, что я уже с вами выпил. Засиявшее было лицо Сулеймана помрачнело.
— Пойдем-ка отсюда, племянник! — тихо сказал он, все еще косясь на стол Омара.
Омар поднялся и, упершись кулаками в стол, уставился на Халиля.
— Что же это получается, Халиль? Я тебя приглашаю, а ты отказываешься?
— Спасибо, Омар, но мне пора уходить. Дела у меня.
— Подойди, уважь своего друга, — стал уговаривать Сабри. — Вот и песню твою опять заиграли…
Халиль неохотно пересел за стол Омара. Ему тотчас пододвинули стакан, налили водки. Робко подошел Сулейман, тоже сел.
— Настоящий мужчина, — продолжал Омар, — не заставит дважды себя просить. Если товарищ скажет: "Иди!" — надо идти, скажет: "Пей!" — надо пить, хоть тебе яду нальют. Верно, Сабри-ага?
— Так, Омар, дело говоришь. Ну, выпьем за здоровье нашего Омара!
Вскоре открыли еще одну бутыль. Омар захмелел, и в голову ему стали лезть мысли об Эмине. Когда он узнал ее историю, то заявил: "По проторенной дорожке ездить легче".
Омар хлопнул Али по плечу:
— Ну, Али, начинай потихоньку, сыграй нам.
Глаза у Омара осоловели. Выражение лица было недоброе.
— Слушайте, кто-нибудь из вас уже переспал с Эмине? — вдруг спросил он.
Стакан застыл в руке у Халиля. Али перестал играть. Омар не понял, что ляпнул что-то не то, зато остальные, почувствовав неловкость, заерзали. Омар закрыл глаза, откинулся назад, ноздри его раздувались, как у жеребца.
— Так и чувствую запах ее тела, — процедил он, шумно втягивая воздух сквозь стиснутые зубы.
Халиль неподвижно смотрел на Омара, им овладевала ярость. Сабри взял Халиля за плечо и шепнул ему на ухо:
— Не обращай внимания, он пьян. К тому же, видно, не все знает. Иначе разве сказал бы такое?
Халиль поднялся из-за стола.
— Я пошел.
За ним поднялся и Сулейман.
Опасения Халиля были не напрасны. Сегодня об Эмине болтает Омар. Завтра распустят языки другие. Хлебнут водки и сразу вспомнят об Эмине. В кофейнях, за бутылкой вина, на завалинке, в пути — словом, везде, где не будет Халиля, будут трепать имя Эмине. А ведь чем черт не шутит, может, именно сейчас Эмине предается с кем-нибудь любовным утехам, а кто-то другой смакует подробности проведенных с нею ночей? Между тем Халиль прекрасно знал, что Эмине сейчас спит. Спит, жалкая и усталая, под стареньким одеялом.
Халиль сел на камень у порога. Он чувствовал, как стучит в венах кровь. Подошел Сулейман, молча сел рядом, свернул цигарку и протянул Халилю. Эта цигарка лучше любых слов говорила о дружеском участии Сулеймана. Больше ему нечего было дать Халилю. Он смотрел на друга глазами, в которых застыло горе. Его взгляд, его поникшие плечи, его лицо и даже манера курить, вся жизнь его и несбывшиеся мечты наводили на Халиля глубокую грусть. Он думал о том, что будет с ним самим, когда он доживет до лет Сулеймана.