Халиль понимал, что этот день уже наступил, но никак не мог решиться уйти из деревни, отказаться от всего, что его окружало много лет. И теперь, не зная, как ему поступить, он лежал, уставившись в потолок пустым, бессмысленным взглядом.
Дервиш подошел к окну.
— Дождь, кажется, перестал.
Шорох дождя за закрытыми ставнями прекратился. Но еще слышно было, как вода торопливо стекает по трубам, как где-то дребезжит лист железа и время от времени под порывами ветра недовольно гудят деревья.
— Открыть окно, Халиль?
Халиль повернулся к Дервишу.
— Открой.
Поток свежего воздуха, ворвавшись в окно, заглушил запахи хлева. Халиль смотрел в темноту. Ему казалось, будто в напоенном дождем воздухе дрожат еле слышные, почти беззвучные стенания, словно воздух таит какое-то предзнаменование, словно сейчас произойдет что-то неожиданное! Халиль медленно поднялся и сел, подобрав под себя ноги. Вдруг он вытянул шею и замер, как собака, принюхивающаяся к следу. Он сразу сообразил, он сразу все понял. Ее имя чуть не сорвалось у него с языка. Дервиш и Сулейман с удивлением смотрели на Халиля.
— Что с тобой, племянник? — спросил Сулейман.
Халиль ничего не ответил, схватил шинель, спрыгнул с нар и быстрыми шагами вышел из хлева. Он прошел двор, открыл калитку. Чуть поодаль виднелся чей-то силуэт.
— Эмине! — Он приблизился к ней, протянул руку, коснулся ее лица. Оно было мокрое. И волосы были мокрые. С них капельками стекала вода.
— Эмине! Ты с ума сошла, Эмине!
— Халиль! Уведи меня отсюда! Куда хочешь, только уведи. Я насовсем к тебе пришла, видишь? С узелком. Уведи меня или убей, Халиль!
— Вот безголовая! Горе мое! Куда я тебя уведу? Куда я возьму тебя с собой в эту зимнюю пору? Разве ты не знаешь, что мне самому негде голову приклонить — ведь я сплю в хлеву, вместе со скотиной! Куда же я уведу тебя, куда?
— Куда хочешь, Халиль, только уведи, — повторяла Эмине. Ее била дрожь, слышно было, как у нее стучат зубы. — Халиль, голубчик! Все обзывают меня шлюхой, смотрят как на продажную, торчат у моей двери, точно кобели. Стоит кому выпить, он тотчас к нашему дому идет, пристает ко мне. Все началось с того дня, как вернулся Омар. Терпения больше нет. Я не могу смотреть людям в глаза, из дому не выхожу.
Эмине схватила Халиля за руку. Руки у нее были холодные как лед.
— Ты моя единственная надежда, Халиль.
Халиль набросил на плечи Эмине шинель.
— Ты совсем замерзла, простынешь. Ладно, иди за мной, горе ты мое!
Увязая в грязи, Эмине пошла за Халилем. Она пошла бы за ним даже в ад. Не задумываясь, ни о чем не спрашивая… Она шла, крепко прижимая к себе узелок, ее знобило. Все происходило совсем не так, как она когда-то мечтала. Было холодно, Эмине ежилась. Разве думала она, что они с Халилем будут уходить, шлепая по грязи? Она представляла себе землю сухой и мягкой, а небо — усеянным звездами и непременно с луной. В ее мечтах луна, не старея и не уставая, всегда висела в одном и том же уголке неба. А сейчас Эмине приходилось идти, по щиколотку утопая в липкой, размытой глине.