Эмине была душой его жизни, а он и не знал. Жизнь без нее пуста, он и этого не знал. Ничего он не знал, кроме того, что у него усы и грозный вид. Характер у него задиристый, и он вечно ввязывается в драки… Ох, Эмине! Нет крова над головой — бей Эмине! Нет денег — калечь Эмине! Он считал Эмине плохой, а люди считали плохим его. Но на деле Эмине была для Халиля самым близким человеком, с ней он мог обуздать свое упрямство, свою злобу, свой гнев. Эмине была для Халиля всем… Но этому положила конец простая веревка. Веревка… Она унесла Эмине, навеки унесла. Неужели это правда?
Мухи вдруг будто проснувшись, зажужжали, их жужжание невыносимо… без Эмине!
Прошло, должно быть, немало времени, может быть, целый день. Халиль лежал не шевелясь, не в силах собраться с мыслями, не выходя из оцепенения. Придет весна, расцветут розы, нарциссы, но в их аромате Халилю не будет хватать Эмине… Халиль нарвет цветов и отнесет к ней на могилу…
Вдруг послышался какой-то шум, голоса. Запел петух. Это, конечно, белый петух. Открывается дверь. Входит Дервиш. Начинает искать свою куртку и находит ее на полу. Качая головой, поднимает ее и снова принимается латать. Затем смотрит на Халиля. Халиль лежит грустный, с открытыми глазами.
— Ты спать еще будешь, племянник?
Халиль не ответил.
— Халиль, наш Араб Сейфи вернулся.
— А Эмине?
— Какая Эмине, племянник?
— Ну Эмине, моя Эмине.
Дервиш с удивлением уставился на Халиля.
— А что с ней?
— Она повесилась.
Дервиш вскочил с места.
— Да ты что!
Шумно распахнулась дверь, и в хлев ввалился радостный Сулейман.
— Да вставай же ты наконец, племянник! Наш Сейфи заявился, Араб Сейфи. Он ждет тебя в кофейне Сабри. Хватит дрыхнуть, вставай! Видел бы ты, какого он петуха принес!
Пораженный их бессердечностью, Халиль молчал.
— Не заболел ли ты, племянник? Ты чего такой бледный?
Дервиш сокрушенно посмотрел на Сулеймана. Халиль продолжал лежать, уставившись в одну точку. Потом веки его дрогнули, он закусил губу и снова погрузился в раздумья.
— Что с тобой творится, племянник? — спросил Сулейман.
Халиль молча слез с постели, надел сапоги и так же молча вышел. Вскоре послышался шум колодезного насоса.
— Что это с ним? — недоумевал Сулейман.
— Эмине, говорит, повесилась.
— Что?
— Эмине…
— Чертовщина какая-то. Я же только что ее видел, вот сейчас, когда сюда шел.
Дервиш растерянно посмотрел на Сулеймана.
Сейфи окружили крестьяне. В руках он держал неказистого петуха с голой, без единого перышка, шеей. Птица походила больше на грифа, чем на петуха. Люди смотрели и только диву давались.
— Пять лет, ровно пять лет прошло с того дня, братцы мои, как ушел я из деревни. За пять лет всю страну обошел вдоль и поперек. И в Антепе был, и в Мараше, и в Урфе. Переходил с места на место, с работы на работу. Частенько голодал, даже нищенствовал, но в конце концов нашел то, что искал. — Сейфи посмотрел на петуха и поцеловал его в голую шею. — Так вот, друзья, жизнь моя зависит от этого петуха. Честь и достоинство мои от него зависят. Одолеет он петуха Дурмуш-аги — я о своих горестях и не вспомню. А хозяйского петуха на глазах у всего народа зарежу и по кусочку всей деревне раздам. Такой я дал себе зарок, потому что из-за этого проклятого петуха Дурмуш-ага меня избил и мне уйти пришлось… — Тут Сейфи заметил в дверях Халиля, прервал рассказ и кинулся ему навстречу. — Халиль, брат мой, орел мой! — Он сунул петуха себе под мышку и одной рукой принялся обнимать старого друга.