Сейфи снова чмокнул петуха в шею.
— Прямо сейчас мы с Кельогланом и пойдем. Что ты на это скажешь, Халиль? Все! Пошли! Ну, была не была!
Сейфи направился было к двери, но вдруг остановился.
— Нет, прежде надо бы водички попить.
Кто-то побежал и принес Сейфи воды. Напившись, он обвел взглядом всех по очереди.
— Друзья, молитесь, все молитесь, чтобы Кельоглан наш победил. Потому что Кельоглан такой же бедный и голый, как все мы.
Люди расступились, давая дорогу Сейфи. Он шел, поглядывая на толпу: изможденные лица, засаленные картузы, истрепанные пиджаки, печально склоненные головы, большие желтые зубы, тонкие шеи детей, босые ноги… Сабри накинул на себя шинель, запер кофейню и последовал за Сейфи. Все шли по улице гуртом. Толпа разрасталась. Замелькали новые лица, новые картузы. Несмотря на грязь и дождь, толпа росла. Вскоре вся деревня уже знала историю Сейфи. В глазах людей он сразу стал героем.
Толпа остановилась у дома Дурмуш-аги. А люди — с накинутой на голову мешковиной, босые, худые — все подходили и подходили.
В двери показался Дурмуш-ага со своим братом Хусейном. В новой шинели Дурмуш-ага выглядел еще солиднее. С сигаретой во рту, он остановился на пороге и спросил:
— В чем дело, народ? Чего это вы вдруг собрались?
— Я вернулся, хозяин, — отвечал Сейфи. — Или не узнал меня? Я Араб Сейфи, тот самый Араб Сейфи, которого ты избил.
— Вернулся, ну и ладно, а мне что до этого?
Сейфи обеими руками поднял высоко над головой своего голого петуха.
— Видишь его, Дурмуш-ага? Так вот, пришел я, чтобы этот петух побился с твоим. Звать его Кельогланом. Кельоглан должен расквитаться за те пощечины, которые ты дал мне пять лет назад.
Глядя на общипанного петуха, Дурмуш-ага рассмеялся.
— Это он должен расквитаться?
— Он самый.
Дурмуш-ага снова засмеялся.
— Эй, Сейфи, да ты, я вижу, так и не набрался ума-разума. Придется еще раз вправлять тебе мозги — бить, пока рука не устанет. Правильно я говорю, люди?
Никто не проронил ни слова. Только брат Дурмуш-аги, Хусейн, противно захихикал.
— Бить, хозяин, ты умеешь, — ответил Сейфи. — Это я по себе знаю. А вот твоему петуху моего Кельоглана не одолеть. Кишка у него тонка!
— Кто сказал, что у него кишка тонка?
— Я говорю! Вот двор, вот петух, а вот я…
Дурмуш-ага окинул Сейфи таким взглядом, словно перед ним был не человек, а мразь.
— Ты соображаешь, Сейфи?! Чтобы мой петух бился с твоим плешивцем?! Чтобы я имел с тобой дело на равных?! Да ты вообще кто такой?!
Сейфи вздохнул:
— Я пять лет ждал этого дня, хозяин. Если надеешься на своего петуха, чего отказываешься?