— Чего размычался, как бык? Чего глотку дерешь? — цыкнул на него подошедший Дурмуш-ага.
— Убили меня, хозяин, убили.
Абдуллаху спустили штаны. На ягодицах виднелись три небольшие ранки.
— Из-за каких-то царапин такой вой поднимать?! — обозлился Дурду-ага.
— Позовите мою мать. Скажите, что убили ее орла. Хочу глянуть на нее в последний раз. И Биби-ходжу позовите, пусть отходную прочтет.
— Давай-ка лучше посыплем твои ранки табаком, кровь остановим, — предложил Муса.
Нашли табак, стали присыпать ранки. Абдуллах снова завопил.
— Ну и сопля же ты! С виду богатырь, а на деле… — И Дурду-ага в сердцах плюнул на землю.
— Зарезали меня, ага. Жив останусь — на виселицу отправлю дрянную бабу. Подумать только, на кого руку подняла! Бедная моя мама, — хлюпая носом, кричал Абдуллах. — Кто мог подумать, что твоего орла прирежут?!
— Уберите отсюда этого слюнтяя! Уведите его с глаз долой! — обратился к людям Дурмуш-ага.
Абдуллаха подняли, взяли под руки и повели прочь. Увёли и Бинназ. К Дурмуш-аге подбежал растерянный Давулджу Расим.
— Помоги, хозяин! Жену уводят.
— Ну и что! Она уже в годах, никто на нее не польстится. Что тебе бояться?
— Да не того я боюсь, хозяин, не того, видит бог. Но ведь уводят ее, уводят…
— Не бойся. Ничего ей не сделают.
— Да я не того боюсь, не того.
— Знаешь что, катись-ка ты отсюда вместе со своей вонючей женой!.. Сказал я тебе, никому она не нужна. Не видишь что ли — ее ведут к остальным женщинам. А ты лучше играй на своем барабане.
— Что же с моей женой-то будет?
— Да ничего с ней не будет. Играй.
— Но ее же увели…
— Ну до чего ж тупой, чистый цыган! И что у тебя за дурья башка! Играй, говорю, а то велю твою шкуру на барабан натянуть.
— Ладно, хозяин! — понурившись, ответил Расим и ударил в барабан.
Снова все пошло своим чередом. Дети с нетерпением ждали, когда их наконец позовут бороться. Вдруг к Дурмуш-аге подбежал сторож Муса.
— Слушай, хозяин, уйми ты эту бабу. Совсем спятила, в участок собралась, к жандармам.
— Кто?
— Мать Абдуллаха. Я ей и так и сяк — слушать ничего не желает.
— Эй, люди, — крикнул Дурмуш-ага, — хватайте ее, держите!
Люди загородили женщине дорогу, но она протискивалась сквозь толпу, выкрикивая:
— Я найду управу! Есть правительство, есть жандармы…
— Ох, пропали мы! — сокрушенно протянул Расим и перестал бить в барабан.
Зурнач тупо уставился на него:
— Значит, засадят твою жену?
— То-то и оно.
Дурмуш-ага и Дурду пошли к дому Абдуллаха, за ними потянулись их батраки. Расим плелся позади всех.
Дом у Абдуллаха был кирпичный, хотя и состоял всего из одной комнаты. Абдуллах лежал на животе. Подле него сидел толстобрюхий Эмин-ага и учил его уму-разуму: