Дороги наконец подсохли. У каждого дома выстроились в ряд цветочные горшки. Вода из образованного дождями озера постепенно ушла, оставив лишь небольшие лужи, в которых лениво полеживают буйволы. Едва ветви сливы надели белоснежный свадебный наряд, как и все остальные деревья решили покрасоваться перед весной во всем своем великолепии. Под древним небесным сводом пчелы, жуки, птицы, затянув вечную песню весны, предаются любви на глазах у древних богов. Земля, ветви, деревья, виноградные лозы завели между собой разговор. С треском лопаются почки бальзамовых деревьев.
Начался праздник весны и в саду у Кадир-аги — буйно зацвели розы, лилии, дикие маслины, апельсиновые деревья, источая щемящий сладкий аромат.
Весна наступила. Весна шагает по долине Юрегира, где идет извечная борьба между землей и человеком. И на ней, на этой земле, где весна непохожа ни на какую другую в мире, живут люди-братья, те, что ближе остальных и к солнцу, и к аду, те, что своим потом орошают землю, те, в чьей груди бьется доброе сердце, хотя им приходится вести жестокую борьбу за жизнь. Это в их заскорузлых руках расцветают цветы. Это они, с виду гру-бые, грязные, дикие, лучше всех знают цену дружбе. Их дружба нерушима и крепка, как земля, на которой они живут.
В труде Камбер обретал счастье. Потому что он был человеком земли. И наверно, земля была ему ближе брата, роднее отца или сына. Он любил эту землю искренне, и, хотя его любовь была безответной, любил и пашню, и деревья, и птиц, и листья, и каждую травинку… Труд, земля… И еще Али Осман… Это были самые близкие друзья Камбера. Он жизни себе не мыслил без них. Станет ему тошно — затянет свою любимую: «Верная любовь — черная земля…»
Дурмуш-ага застал Камбера в саду за работой.
— Бог в помощь, Камбер!
Камбер вздрогнул от неожиданности.
— Спасибо, хозяин!
Дурмуш-ага достал сигареты, взял себе одну, затем протянул пачку Камберу.
— Дела, я смотрю, идут хорошо.
Камбер вытер о штаны руки и кончиками пальцев вытащил сигарету из пачки.
— Хорошо, очень даже хорошо.
Дурмуш-ага выпустил струйку дыма.
— Как сын учится? В следующий класс перейдет?
— Откуда мне знать? Одному аллаху известно. Дурмуш-ага рассмеялся:
— Неразумно ты поступаешь, Камбер. Сам бедняк бедняком, а сына грамоте учишь. Зачем? Все равно сыну бедняка одна дорога. Или, думаешь, грамота его в люди выведет?
Камбер в нерешительности крутил сигарету в руках, не зная, что ответить, потом сказал:
— Пусть немного поучится, ага, а там посмотрим, может, он третий класс закончит.
— Что третий, что пятый — один черт! Пустое это занятие! Пусть лучше идет работать. Да и балуешь ты его зря. Иной раз и наподдать не мешает, да так, чтоб искры из глаз посыпались!