* * *
Бас шёл через фиолетовые заросли, покрытые яркими чёрно-оранжевыми цветами к уютной, тоже очень живописной беседке. Шёл он, понятно, не по цветам, а по дорожке, твёрдой, как вулканическое стекло. Даже твёрже, это и была сама «плоть» астероида. Под дорожку и беседку, конечно, цветочки не выдёргивали, их просто попросили не занимать площади, согласно предложенной схеме – всего-то и дела для цветиков.
Растения и кристаллы на полном серьёзе думали, а иначе они не умеют, что ребята – их дети, чуточку необычные кристаллики, которых они ещё совсем недавно учили простейшим пси-песенкам, а нынче сорванцы, перекати-поле, радуют старших успехами. Вот как Василёк, Дима. Расположился на скамейке, вдохнул полной грудью удивительно чистый, будто искрящийся воздух и выпал из реальности, даже не закрывая глаз.
Ему с детства знакомо это состояние. Дима, бывало, задумавшись, глядя игру солнечных лучей в кронах деревьев, или на облака, на блики в воде, слушал вкрадчивый голос речки, и впадал в странное оцепенение, его, как бабушкиным пледом, накрывало ласковым уютом, покоем, сознание пустело и наполнялось чем-то невыразимо умным и добрым. Бабушка рассказывала ему о Боге, и мальчишка подозревал, что в такие секунды Он касается его взглядом.
Взрослея и умнея, Дима не перестал верить в Него, ведь оказалось, что тезис сверхразумного Бога очень логичен для познаваемого даже несовершенным человеческим разумом мира. А уж после встречи с кристаллами, открытия для себя пси-поля, он ни в чём не сомневался – вот же ведь разум намного мощнее человеческого. Экстраполируя последовательность, можно уверенно предполагать существование более мощных разумов, и в пределе получить Его – вот так просто.
Что интересно, для кристаллов с травой это было самоочевидным, аксиомой – они просто не умели сомневаться. Их пси-разум действовал строго математически, оперировал точнейшими абстрактными структурами с неумолимой, жёсткой, как космическое излучение, логикой. И совсем не огорчался, даже если на выходе рассуждений получалась собственная гибель, они не умели огорчаться. Они не умели радоваться, грустить, жалеть или за кого-то бояться – для них все чувства являлись «гормональным сбоем» носителей цветиков, которые нужно по возможности избегать и преодолевать.
Дима спокойно отрешился на время от человеческой сущности и с отстранённым интересом рассматривал проблемы вместе со своими бездушными приятелями – для своих деток они всегда находили мощности и время.
Выход из этого состояния был непрост, нельзя встать и откланяться. Требовалось всего лишь строго логично обосновать необходимость своей отлучки. Ведь с тех пор, как цветикам для общения с колонией перестали требоваться «шептуны» в разъёмах, они не могли просто уйти – их отпускали на время. И не в том дело, что пси-разум мог их удержать против воли – ребята сами отпрашивались. Совсем не стоило рваться на волю и буянить, ведь никто не уйдёт из собственной семьи только для того, чтобы доказать, что может это сделать.