– Да, смешного мало, – построжела Хриз. – Покалечили ребёнку психику.
– Да уж, – серьёзно согласился Лан, – Тука на него жалуется – стал дерзить, не слушается. А о чём он думал, когда втягивал пацана в свою дурацкую затею? Ещё удивляется, что сынок почитает его придурком!
– Как у вас сейчас в целом обстоят дела? – к Хриз стала возвращаться рассудительность.
– В общем, как и было до нас – банда Пондо за патроны охраняет сектор от других бандитов, Тука корчит из себя главу семейства, его жена Тин учит Орхи домоводству, дети учатся… Вернее, пытались учиться, но мы это дело поправим…
– В смысле? – нахмурилась Хриз.
– Пока без смысла, – Лан взял командный тон. – Об этом завтра поговорим…
– Да нафиг мы вообще разговариваем? – начала сердиться Оди. – Что тут творится с пси?
– И это тоже обсудим, – пообещал Лан, – но, завтра. Вы ж устали уже – когда вам последний раз доводилось столько разговаривать?
– Вот, блин! – растерялась Оди, – вроде бы, никогда…
* * *
К невероятному облегчению девчонок больше такие разговоры не повторялись – отпали за ненадобностью. Стоило Хриз и Оди немного прийти в себя, заново узнать изменившихся, но по-прежнему родных Орхи и Лана, как к ним вернулась обычная уверенность, а вместе с нею и способности цветиков.
Оказалось, что Орхи и Лан не общались с ними в пси просто из деликатности перед Дорингом – всем неприятно, когда о тебе в твоём же присутствии говорят в третьем лице. А подросткам прям смертельно обидно – так Лан определил психотип планеты. Обозначил характер мира он, конечно, условно, но в практическом смысле стиля общения очень точно, в чём девчонки, после довольно сложной процедуры представления и знакомства, имели счастье убедиться.
Так уж сложились их жизни, что влюбляться в них у обычных мальчишек-сверстников почти не было возможности. Война пришла к ним с первыми признаками взросления, а потом и вовсе забросила в астрономические дали. Чтобы они, согласно странному чувству юмора судеб, могли встретиться с этим чудом. Стихийное, естественное пси-поле мира нельзя было назвать полностью разумным, как и любого подростка, и трудно было сказать, Доринг сам по себе такой или перенимает психологические матрицы обитателей аномальных зон, преимущественно того же психотипа – это теоретически.
А практически, едва наладили общение, Доринг повёл себя как влюблённый прыщавый болван. Хвастался и смущался, дерзил и неуклюже ухаживал, старался не попадаться на глаза и не отставал ни на секунду. Сестрёнки сначала не могли к этому привыкнуть, а потом почти забыли, что значит встать и найти нужную вещь – она сама оказывалась в руках – еле уговорили его не злоупотреблять пробоями, ограничиться простым перемещением масс.