Он сжал ее плечо. В то время как из ее губ вырвался вздох, он снова отстранился, схватил ее за плечи и быстро развернул на диване.
— На колени, — прорычал Мэлакай, толкая ее вниз.
Переместив свой вес на локти на толстой подушке подлокотника, она почувствовала, что он приближается сзади нее, над ней.
Накрывая ее, как теплым, нежным одеялом, Мэлакай встал на руку рядом с ее локтем, и устроил свой член у ее входа.
Сразу же сильный всплеск сексуальной жидкости вспыхнул напротив ее входа, подогревая. Ее плоть становилась более чувствительной, плотно сжимающейся, даже когда она растягивалась для легкого проникновения его члена.
Еще один всплеск сексуальной жидкости вторгся в нее, увеличивая удовольствие, которое пронизывало ее чувства. Изабель едва могла дышать. Чувство растягивания его плоти внутри нее, было похоже на вихрь ощущений, столь сильных, настолько блестящих, что она могла только извиваться в ответ. Она изогнулась назад, чувствуя, что ее влагалище доит тяжелую ширину его члена, заталкивая его глубже, в то время как он работал бедрами напротив нее сильными, неглубокими толчками.
— Ты моя, — приложив губы к ее уху, он заявил хриплым животным тоном, что только усилило ее возбуждение.
— Ты… О Боже мой, Мэлакай, — ее спина изогнулась, когда он толкнулся глубже, послав судороги спазмов в ее киску и набухший бутон клитора.
Изабель задыхалась, крошечные крики срывалисьс ее губ до тех пор, пока она не завыла от удовольствия, когда он с последним ударом заполнил ее до предела и выпустил семенную жидкость, которая, помогла ей взять невероятно широкий член.
— Ты мой! — вскрикнула она, заявив, так же как и он. — Точно так же, Мэлакай.
Изабель рыдала от удовольствия и не могла остановить это. Ее бедра изогнулись к нему, щека лежала на подлокотнике, и она чувствовала, что оживают нервные окончания, когда он начал двигаться.
Он трахал ее жестко, сильными ударами. Хороня всю длину в ней, Мэлакай не боялся показывать ей силу животного, одной рукой схватил ее за бедро, а локтем другой руки он оперся рядом с ее локтем.
Его пальцы сжали ее. В жесте — старом, как время и таком интимном, как поцелуй.
— Так, детка, трахни меня, — он застонал, когда она двигала бедра по направлению его члена. — Дои меня. Дай мне почувствовать, как меня доит сладкая киска, Изабель.
Слова, произнесенные ей на ухо, заставили ее трястись от удовольствия. Она не могла оставаться безучастной и не могла перестать двигаться, даже если бы попыталась. Ничего не имело значения, кроме как спирали удовольствия, начавшейся в нервных окончаниях ее киски, и пульсации в клиторе.