В тот день нам еще предстояло поработать. Как обычно, сели в вездеходы и поехали к ближайшей горной гряде, где проводили геологоразведку. Мы всегда брали в помощь себе двух венериан, только, конечно, ехали они не внутри вездеходов в наших тесных кабинах, а снаружи, присосавшись щупальцами к крыше. Сквозь стекло иллюминатора я хорошо видел щупальца Ракка.
— Карлос, следуй за мной, и хватит глупостей, — услышал я в наушниках голос Роберто.
Он знал: врезаюсь в самую чащу непроходимых колючих кустарников и стукаюсь о валуны я нарочно. Но что я ни делал, Ракк по-прежнему крепко держался за иллюминатор, и когда я посмотрел на него пристально, он оторвал одно щупальце от стекла и помахал мне.
Закончив работу, мы вернулись на нашу небольшую базу возле густого леса смертельно опасных для нас сульфолярий, среди которых беззаботно резвились наши венериане. Выйдя из вездехода, я увидел, как Ракк потрусил в лес к своим сородичам.
— Есть и золото, — сказал Роберто, выгружая мешочки с пробами минералов, потом посмотрел на лес, где скрылся Ракк. — Карлос, все было бы прекрасно, если бы ты перестал их ненавидеть. Они добрые, поверь мне! А ведь сегодня ты опять пытался разделаться с ним.
— Просто развлекался. Люблю смотреть, как он спрыгивает с крыши, когда я врезаюсь в колючки, а потом снова на ходу цепляется за кабину присосками.
— Еще с большим удовольствием ты увидел бы, как его раздирают в клочья шипы или острые края кварцевых глыб и он остается лежать на земле.
— Но ведь такого ни разу не случилось!
— Да, только не потому, что ты этого не хотел. Хоть венериане и безобидны, но очень ловки и умеют защищаться.
«В один прекрасный день не сумеют», — подумал я и включил связь с Землей.
Хорошенькая новость, нечего сказать: отложен на неопределенное время прилет нашей смены. Значит, запчасти мы тоже получим не скоро!
— Я же тебе говорил!
— А при чем тут я?
— Да из-за твоей венерофобии мы израсходовали почти всю энергию. Скоро даже наши вездеходы станут. С этой минуты сенсотрон для нас больше не существует!
— Только не это, Роберто!
— Я тебя предупреждал!
— Отними что угодно, только не сенсотрон, не… Хулию.
— Эту Хулию искусственно воссоздает в твоих ощущениях машина. Настоящая, живая Хулия на Земле, и ты ее еще не скоро увидишь.
— Ты ведь знаешь, мне ничего не надо, кроме Хулии. Не отнимай у меня сенсотрон.
— Это неизбежно. И виноват ты сам со своей ненавистью к венерианам.
— Сказано тебе, это не ненависть, это…
— Нет, ненависть.
— У меня нет оснований их ненавидеть.
— Нет, говоришь? Ладно, я объясню, откуда у тебя неприязнь к этим существам, хотя они совсем безобидны и бескорыстно нас любят. Тебя бесит их доброта — рядом с ней заметней переполнившая тебя злоба. А как ты ведешь себя по отношению в венерианам? Пусть они не похожи на нас, пускай кажутся тебе безобразными. Разве это дает тебе право их ненавидеть? Да ведь предел мечтаний венерианина — погладить тебя, больше ему ничего от тебя не надо. Думаешь, если ты человек, значит, само собою, лучше любого другого существа? Пойми ты: эти безмозглые, на твой взгляд, создания всегда и во всем готовы помочь нам. Вспомни, мы рабы этой планеты, а они здесь в своей стихии, они свободны. Именно это тебя бесит. Ты завидуешь даже тому, как свободно они разгуливают по лесу сульфолярий, а ты только с риском для жизни можешь войти туда. Короче, ты ненавидишь венериан за то, что они добрые, а ты — нет. И только поэтому ты всегда издевался над ними, поэтому растрачивал, злоупотребляя моим терпением, наш бесценный запас энергии. Учти, сенсотрона больше не будет, не будет Хулии. Остаток энергозапаса нужен нам обоим, а ты ведешь себя так, будто это твоя личная собственность.