Стеклянная дверь.
— Это я.
Узнав голос, дверь бесшумно ушла в стену. Дома никого не оказалось, родители еще не пришли; он плюхнулся в надувное кресло, и оно сразу приняло форму, соответствующую линиям его тела.
— Канал двадцать один.
Он произнес это совсем тихо, но у сверхчувствительных элементов слух хороший. Трехмерный экран осветился. Шла программа об освоении Марса. Все уже давно известное.
— Канал двадцать пять.
Ксаксо, певец Галактики, пел свою поэму о многоцветье миров, и разными цветами пульсировали кнопки на его музыкальном инструменте.
Полю нравился Ксаксо и нравились его песни, в них было что-то от романтики первых космических полетов с их победами и поражениями, от силы, толкающей человечество к звездам.
До чего же оно удобное, это кресло!
— Выключись!
Теперь светились только стены — мягко, успокаивающе.
Лев. Завтра — лев.
Дом льва отличался от соседних зданий тем, что в нем был только один этаж; распластанный на земле среди стандартных башен небоскребов, дом был большой и маленький одновременно.
Огромная дверь; пропуск опущен в специальную щель; замерев, ждешь.
Перешагнув порог, прижался к отцу: почувствовал запах тайны, запах жизни.
Лев там, в суперстерильной клетке. Царь — в пластмассовом лесу.
Великолепный, величественный. Старый, очень старый — и очень нервный. И… будто не понимает. Или еще хуже — понимает. Лежит на полу, смотрит пустыми глазами на кусок синтетического мяса и не шевелит хвостом — отвык отгонять насекомых, потому что насекомых больше нет. Глаза желтые, грива черная.
Молчать. Не дышать. Смотреть во все глаза, вбирать все, что можно в себя вобрать за пять минут, на которые дано разрешение.
Лев. Лев, который не умирает, потому что умереть ему не дают. Царь без подданных. Скучает. Тоскует оттого, что не может показать свою силу.
Голова льва медленно поворачивается и смотрит теперь на них: «Ну вот, еще двое».
Потом глаза закрываются.
Почти не шевелился в этот раз. Питер говорит: когда он приезжал смотреть, лев встал и сделал два или три шага. Питеру всегда везет.
Заревел бы хоть, зарычал хоть разок, чтобы можно было потом рассказывать своим детям, друзьям.
Тишина. Тишина пустой церкви.
Глаза снова открылись. Смотрит на них, пока за ними не закрывается дверь.
Теперь не нужно идти в библиотеку и брать видеопленку о львах, о львах-охотниках, ревущих и обнажающих свои грозные клыки; и о зеленых лесах; и о спасающихся бегством газелях и антилопах; и о голубой луне в звездном небе, и о…
Возвращение домой. В полном молчании.
Постель. Мягкий свет от стен.
Через неделю работа.