Никто не хотел убивать. Стреляли для острастки, но по злой насмешке судьбы пуля попала в нее.
Застывшие масками лица отца, брата, дяди. Живы одни лишь глаза. Ее отец впереди горожан…
— Зачем?! — не помня себя от отчаяния, закричал я. — Зачем вы убили ее? Разве мы все не люди? Разве мы не японцы? Почему вы стреляете друг в друга? Почему одни сыты, а другие голодны? Разве нельзя жить вместе? Разве нельзя оставаться людьми? — Я захлебывался от слез. — И вам не жалко ее…
Тут голова ее чуть заметно шевельнулась в моих ладонях. Слезы градом катились у меня по щекам. Внезапно я ощутил, как растворилась ненависть. Будто подтаял лед…
Конечно же, враждовали они не со зла. Голод и паника породили несправедливость, посеяли злобу. Ужас и отчаяние довершили дело. Сообща можно было бы одолеть беду. Просто надо искать другие пути.
Я смутно понимал: это ее кровь и мои слезы растопили лед отчуждения. Вспыхнул крохотный огонек, осветивший долгий путь во мраке. Чьи-то сильные руки подхватили меня. Руки моего отца.
— Мы отнесем ее в нашу больницу, — твердо сказал он. — Может, ее еще удастся спасти. Нет, мы обязаны спасти ее! Верно?
Джеймс Блиш
>(США)
На Марсе не до шуток
Скиммер парил в полуденном небе, иссиня-черном, как только что пролитые чернила. Сила тяжести на Марсе до того незначительна, что едва ли не каждый предмет, если его снабдить дополнительным запасом энергии, можно превратить в летательный аппарат; в земных условиях скиммер по своим летным качествам мало чем отличался бы от булыжника.
Так и с Карен. На Земле она никогда не замечала за собой особых летных качеств, а на Марсе весила всего-навсего сорок девять фунтов и, подпрыгнув, с легкостью взмывала в воздух. Она была бы не прочь сохранить такой вес, вернувшись домой, но отлично понимала: остальные фунты не потеряны ею навсегда, а лишь отданы Марсу взаймы.
Справа от Карен, пристегнутый ремнями к креслу, сидел военный в чине полковника. Она была первым репортером, которого послала сюда Земля после полуторагодичного перерыва, и ее сопровождал не кто иной, как сам начальник гарнизона Порт-Ареса.[38]
— Мы летим сейчас над пустыней, настоящей марсианской пустыней, — говорил он голосом, приглушенным кислородной маской. — Оранжево-красный песок — это гематит, одна из разновидностей железной руды. Как почти все окислы, он содержит немного воды, и марсианским лишайникам удается ее отделять. А закрутится он вихрем — вот вам и отменная песчаная буря.
Карен ничего не записывала: все это она знала еще до своего отлета с мыса Кеннеди. Да и вообще-то ее больше интересовал Джо Кендрикс, гражданский пилот скиммера. Полковник Мэрголис был безупречен — молод, атлетически сложен, прекрасно воспитан, в глазах — скромность человека, преданного своему долгу, то особое выражение, которое отличает служащих Межпланетного Корпуса. Вдобавок, подобно большинству офицеров гарнизона Порт-Ареса, он выглядел так, словно почти весь срок своей службы на Марсе провел под стеклянным колпаком. А Кендрикса, видно, здорово потрепала непогода.