— Очень радъ за тебя. Надѣюсь только, вы въ вашей бесѣдѣ не касались меня?
— Конечно, нѣтъ. Такъ увлеклись флиртомъ, что не до тебя было. Впрочемъ, погоди, вру. Когда я покупалъ у!нея всю эту дрянь — соду, хининъ, іодъ, она спросила, для чего мнѣ хининъ, а я отвѣтилъ, что для тебя. Будто ты хочешь принять его передъ подъемомъ на гору, чтобы не заболѣть.
— Зачѣмъ же ты это сказалъ?
— Что-жъ такого? Тебѣ она не нравится, даже противна. Ну, а намъ обоимъ было очень забавно.
— Прости меня, Витя… Но откровенно скажу, что ты свинья. Нравится или не нравится, все равно. Это не по-джентльменски. Идемъ.
11.
Пробывъ въ лѣсу до наступленія темноты, оба пріятеля окольными путями, избѣгая людныхъ мѣстъ, стали пробираться къ замку. Благополучно продѣлавъ весь путь, они углубились, наконецъ, въ чащу сада и спустились въ подземелье, осторожно освѣщая коридоръ электрическимъ фонаремъ.
— А какъ-же со свѣтомъ? — спросилъ Сергѣй, входя въ потайную комнату. — Вѣдь, если зажечь лампочку, окно будетъ свѣтиться.
— Когда горитъ свѣтъ, окно нужно чѣмъ-нибудь прикрывать. Вотъ, возьми плэдъ.
Нацѣпивъ на оконную раму плэдъ, молодые люди зажгли свѣтъ и начали устраиваться. Викторъ аккуратно разставилъ на полкахъ все только что купленное въ городѣ, Сергѣй же занялся приведеніемъ письменнаго стола въ порядокъ.
Окончивъ приготовленія, друзья рѣшили закусить, распить на новосельи бутылку вина, и затѣмъ лечь спать.
— А знаешь, братъ, — благодушно заговорилъ Викторъ, наливая вино себѣ и Сергѣю. — Я почему то увѣренъ, что романъ тебѣ удастся на славу. Вотъ, въ газетахъ я читалъ, будто въ Нью-Іоркѣ какой то преступникъ, сидя въ тюрьмѣ, изобрѣлъ особую гидравлическую машину, дающую огромный процентъ экономіи. Въ наше время, когда жизнь черезчуръ безпокойна, и всѣ другъ другу мѣшаютъ, изобрѣтать или творить можно только въ тюрьмѣ или вотъ въ такихъ уютныхъ мѣстахъ, какъ это.
— Пожалуй, ты правъ, — согласился Сергѣй, осушая стаканъ. — Недаромъ, средневѣковые монахи были самыми образованными людьми своего времени. Кругомъ рыцари сражаются, бьются, а тѣ сидятъ спокойно взаперти и занимаются Аристотелемъ или Платономъ.
— По-моему, — продолжалъ Викторъ, снова наливая себѣ вина, — въ концѣ концовъ, только тюрьма и спасетъ міръ отъ полнаго исчезновенія писателей и ученыхъ. Отравитъ какая-нибудь женщина своего мужа изъ ревности, посадятъ ее, а смотришь — черезъ годъ, черезъ два, вдругъ, получилась Жоржъ Зандъ. Или убьетъ кто-нибудь прохожаго, ограбитъ… А въ тюрьмѣ возьметъ и напишетъ «Войну и миръ».
— Ну, что же, — зѣвая, проговорилъ Сергѣй. — Не пора ли и спать?