— Но тогда вы должны были немедленно сообщить о нарушении, — парировала дежурная, — вы же этого не сделали.
— Я думал, что вы об этом уже знаете.
— Индюк думал, да в суп попал! — вежливо произнесла дежурная.
— Прекратите этот вздор! — вступился я. — В конце концов, это мой гость, и всю ответственность за поломки в моем номере несу я.
— А давеча сам показывал на него, — вставила уборщица.
— Да это же я шутил!
— А вы не кричите, — сурово произнесла дежурная. — Здесь вам не съемка!
Обе женщины с достоинством удалились.
— Надо же, — нарушил я, наконец, паузу.
— Напрасно ты вступился за меня, — сказал Сашка. — Впрочем, в твоем стиле. Сначала дождаться, когда человека уличат, а уж потом… Потом, как правило, бывает поздно. Это мне напомнило… Впрочем, ладно… — он не договорил и махнул рукой.
Что за чушь? Как странно он говорит! Собственно, какая связь между тем случаем и этим? Тьфу, вздор… Просто ему вредно пить. Черт возьми, может быть, он и в самом деле расколол мне раковину. Свежая крошка-то, свежая! Тьфу, мерзость какая лезет в голову!
— Ты хочешь меня ударить? — изумился Сашка. — Это приятно. Надежда, хоть и не прочная, что я ошибался в тебе.
— Да говори, же, говори! — закричал я.
— Трус ты, — сказал он спокойно.
— В чем, в чем трус?
— Ты разрушил единство, союз. Мы пришли с тобой туда вместе как одно целое. И так к нам и относились. И когда мне инкриминировали непослушательство, jo это относилось и к тебе. Мне стыдно об этом говорить, но это так. И уйти мы от Ступина должны были вместе, старик. Как же ты не понял этого?
— Ну, это ты напрасно! Почему же обязательно вместе? — неожиданно для себя заоктавил я (господи, ступинские нотки прорезаются, дозреваю!).
— Потому что когда дверью хлопают двое — это сила. Явив пример послушания, ты дал им понять, что не такие уж мы распринципиальные и что можно и уломать нас. Не вышло дуэта, отец, не получилось.
— Что ж, может быть и так. А я не хлопнул? Не хлопнул? Да?
— А ты не хлопнул, — мрачно сказал он.
— А я не хлопнул, — засмеялся я. — Дверцу-то, идиот, придержал!
— И сома убивать сдрейфил. Пожалел вялого усача!
— Какого еще сома?!
— Смалодушничал, скис!
— Какого сома?! При чем тут сом? Сом! Дверь! Вообще, что за бред ты несешь? Хочешь, я скажу тебе (это пришло ко мне, как озарение!), в чем здесь вся соль? Ты неудачник, старик!
Скажи мне кто-нибудь, что я смогу бросить человеку в лицо такое, — никогда не поверил бы! Да еще Сашке! А я-то — удачник, гусар — сердцеед — Оттер Сашку, предал и — удачник!
Вез стука в номер решительно вошла дежурная, а за ней слесарь-сантехник, несший над головой новую раковину.