Сердар сидел в углу, низко опустив голову, хмурый, сумрачный, под стать ненастному дню. Видно было, что и забот, и неприятностей у него хватает.
Дойдук приходилась Сердару дальней родственницей, и сейчас, когда он стал зоотехником, видным человеком, она все чаще вспоминала об этом родстве, называла Сердара племянником и оказывала ему всяческое внимание.
Последнее время она тратила массу усилий, чтоб заполучить для него Мелевше, но ничего определенного пока что ей добиться не удалось.
Дойдук поставила перед Сердаром чайник, раскрыла скатерть с чуреками, положила в миску жирной каурмы.
— Ешь на здоровье, племянник! — сказала она, а сама скромно уселась в сторонке с другим чайником. — Ты, бедняга, чего только не натерпелся с малолетства. Не поспал мягко, не поел сладко.
— Это ты верно, тетушка, всякого пришлось испробовать: и горького, и соленого…
— А помнишь, как тебя в кибитке замкнули, чтоб на учебу не сбежал?
— Еще бы!
— А ты ночью взял да вылез через верх! Ты отроду такой был: огонь-парень.
— Так ведь другого пути-то не было. Набежала целая толпа родичей: не поедешь — и все! Когда они не нужны, они тут как тут!
— Верно, племянник, верно. Как в сиротстве помочь вам, никого не нашлось, а тут коршунами налетели. Дай бог, чтоб не повторилось такое, чтоб не знать тебе больше худа, чтоб голова была гордо вскинута, миска чтоб до краев полна! Все у тебя образуется, племянник: вода, она покружит, покружит, а русло свое найдет.
— Мне б его вместе с Мелевше искать… — Сердар застенчиво улыбнулся.
— И Мелевше при тебе будет!
— Ох, тетушка, неспокойно как-то. С весны дело тянется, а пока что ии туда ни сюда!
— Не гневи аллаха, сынок. Как подойдет срок твоего счастья, так и соединишься с ней. Раньше, чем всевышним определено, никогда ничего не случается… Потерпи…
— Терпеть я согласен. Знать бы только, что сбудется моя мечта, что не минует меня этот день. — Сердар вытер руки и отодвинул от себя миску.
— Что ж мало поел?
— Спасибо, тетушка, сыт… Ведь еще в чем беда: трудно мне с Мелевше сговориться. Я, можно сказать, и видел-то ее всего раз, как с учебы приехал. Два письма написал… А потом что? Одна нога здесь, другая — там… Приеду на день-два, попробуй повидайся с ней. Все кругом так и зыркают: как бы чего углядеть да посплетничать!
— А надо поаккуратней, племянник. Так дела делай, чтоб комар носу не подточил.
— Да мне-то, сказать по совести, плевать на все эти суды-пересуды! О Мелевше думать приходится…
— Нет, племянник, ты уж поосторожней. Тесное кольцо надеваешь, всегда думай, как снимать.