…Ни зимы, ни бурана… И вдруг орлы… Опять эти страшные птицы! Перман бросается на них, размахивает посохом. Одному он переломил крыло, другому шею… Но орлов слишком много. Их целая стая! Целая туча! Они хватают ягнят, хватают ярок… И вот один, самый огромный, самый страшный, бросается на Пермана и со зловещим клекотом впивается ему когтями в голову. «Папа! Папа! — слышит вдруг Перман в орлином клекоте. — Папа! Ты жив? Открой глаза, папа!»
Перман-ага с усилием разлепил веки. На мгновение перед ним показалось лицо Сердара. Потом все исчезли, стало темно.
В любую эпоху, в любом человеческом обществе, у каждого племени, каждого рода есть свои традиции и обычаи, и если один из членов человеческого коллектива отказывается следовать этим традициям, он неизбежно противопоставляет себя остальным, вступает в конфликт с современниками.
Главными хранителями традиций при племенном строе были старейшины: старейшина племени, старейшина рода, старейшина клана.
В семье тоже был свой авторитет — самый старый, самый уважаемый человек — хранитель порядка, хранитель семейной чести.
В семье Пермана таким лицом являлась его мать, старуха Аннабиби, и ни один из членов семьи не смел да и не решился бы пойти наперекор ее воли.
Для Сердара, учившегося в новой, советской школе, а потом — в вузе, получившего иное воспитание, бабушка Аннабиби оставалась близким и бесконечно дорогим ему человеком, но давно уже не была авторитетом в вопросах морали, нравственности и семейного права. Аннабиби, старуха решительная и по-своему очень разумная, понимала, что внук, однажды уже нарушивший решение семейного совета, не остановится перед тем, чтобы нарушить ее волю и самому решить, как ему быть с женитьбой. Надо было спасать своевольного, но неразумного, по ее мнению, Сердара, и бабушка Аннабиби решила воспользоваться его отсутствием. Посоветовавшись с Мередом и его женой — больше, конечно, для формы, потому что в их согласии старуха не сомневалась, — Аннабиби направилась к Дурджахаи.
Нелегко было бабушке Аннабиби сделать этот шаг. И не только потому, что нарушала волю любимого своего внука, идя объясняться с матерью его невесты, но и потому, что понимала: избавляя от позора свой дом, она несет не меньший позор, а может быть, и настоящую беду в дом Дурджахан.
Но выбор был неизбежен, и старуха решилась любой пеной спасти свой дом от позора.
Вот с таким-то решением и вступила она в кибитку Дурджахан.
Хозяйка, завидев в дверях сваху, приветливо поздоровалась с ней и, как положено, стала приглашать пройти в передний угол, но старуха как-то странно топталась в дверях, и Дурджахан почуяла недоброе.