— Проходите, прошу вас… — повторила она, уже менее настойчиво.
— Не буду я проходить… — промолвила старуха. — Я не сидеть пришла.
— Не сидеть? — Дурджахан встревожилась не на шутку. — Вы что же, с какой-нибудь вестью? — она испуганно взглянула на гостью.
— Да… хотела… — промямлила Аннабиби, продолжая стоять у двери.
— Ну что ж, — сказала Дурджахан, подавив внутреннюю дрожь. — Все равно надо сесть. Рассказывайте, какие у вас вести. — Женщина замолчала, чувствуя, что со рту у нее вдруг пересохло, а сердце бьется высоко, высоко, чуть не у самого горла.
А Аннабиби не могла произнести ни слова — язык вдруг распух, шершавый стал, как кошма; она сидела, тяжко отдуваясь, не в силах даже взглянуть на хозяйку.
Когда старая Аннабиби выходила из своей кибитки, сомнения не мучили ее. Она знала одно — надо скорее сказать Дурджахан, иначе несмываемое пятно позора навеки ляжет на ее старую кибитку! Какая-то неизвестная, но огромная сила придала решимости ее сердцу и быстроту ногам, и старуха мигом очутилась у кибитки Дурджахан. А вот сейчас, сидя с хозяйкой лицом к лицу, Аннабиби вдруг утеряла всю свою решительность, и не было у нее сил вынести приговор этому дому.
«Поджечь чужой дом и уйти? Оставить Дурджахан в горящем платье? О всевышний, за что обрек ты меня быть палачом?!»
Старая Аннабиби сидела и молчала. Безмолвствовала и хозяйка, понимая, что ее ждут недобрые вести. И только когда из глаз старухи ручьем покатились слезы, Дурджахан не выдержала и схватила ее за плечи.
— Говори, с чем пришла!
— Ой, не могу! — простонала Аннабиби.
— Говори! Пусть обрушится небо, пусть лопнет земля, все равно говори! Утри свои слезы и скажи.
Аннабиби вытерла мокрое от слез лицо, вздохнула и произнесла дрожащим голосом:
— Дурджахан, давай не будем женить детей!
Хозяйка, сидевшая возле очага на корточках, так и плюхнулась на пол. Все смешалось у нее в голове, перед глазами поплыли какие-то круги… Она не сразу нашла в себе силы спросить:
— Вы что, получили какие-нибудь вести?
— Да нет… Просто решили отказаться…
— Это что же, внук ваш решил?
— Внук?.. Внук, он еще ничего не говорил…
— Чего ж вы тогда спешите? Жениться — ему!
— Он что ж? Он согласится. Раз мы все решили…
— Пусть тогда сам придет и скажет!
Женщины умолкли. Положение у Аннабиби создалось безвыходное: хочешь не хочешь, а надо наносить удар. Старуха вздохнула:
— Ничего не поделаешь, придется напрямик сказать… Не хотела я этого, Дурджахан, аллах — свидетель, не хотела, да, видно, иначе не выйдет у нас с тобой ничего. Слава плохая у твоей дочери! Не смогу я взять ее в дом! — Старуха попыталась решительно подняться с места, но Дурджахан, в полубеспамятстве от услышанного, всей тяжестью навалилась ей на плечи.