— Не знаю я… Не знаю я никакого золота… — твердил Перман разбитыми губами. — Не знаю… Ничего не знаю…
Послышался конский топот, кто-то спешился возле кибитки.
В кибитку ворвался Сердар.
— Вот они! Здесь! — он с воплем выскочил наружу. — Они здесь! Они папу моего убивают!
В кибитку вбежали трое солдат, на них были фуражки со звездами.
— Бросай оружие! Руки вверх!
Теперь уже руки пришлось поднимать тем, кто только что заставил поднять руки Пермана.
— Кто такие?
— Красноармейцы мы…
— Какая часть? Фамилия командира?
Спрашивал только один, он, видно, был за командира.
Солдаты, избивавшие Пермана, молчали.
— Бандиты вы, а не красноармейцы! — сказал командир и прикладом винтовки ткнул в спину одного из грабителей. — Воруете, убиваете, а сваливаете на красноармейцев, беляки проклятые! Связать их! — приказал он красноармейцу-узбеку.
Приказ был выполнен. Веревка, которой бандиты только что прикручивали Пермана к решетке, теперь связывала их руки.
Перман вышел из кибитки и долго смотрел вслед своим освободителям; они ехали вдоль улицы, гоня перед собой двух бандитов.
— Рядом со злом его враг ходит! — сказал Перман и сплюнул на землю кровь. Не очень-то он разобрался в том, что произошло. Но одно Перман запомнил крепко: большевики — не грабители и не убийцы.
В начале двадцатого века, и особенно в десятых годах, в туркменских селах, как и повсюду в Средней Азии, одна за другой стали открываться так называемые новометод-ные школы, в которых детей учили не молитвам, не заставляли зазубривать Коран, а объясняли, как устроен мир. Учителями в таких школах были обычно татары. Учить детей в школах нового метода царское правительство запрещало, выступая в данном случае заодно с реакционным мусульманским духовенством. Поэтому дети, посещавшие новометодные школы, вынуждены были учиться как бы нелегально и брали с собой в школу как светские, так и религиозные учебники. Если в селе появлялся незнакомый человек, который мог оказаться царским чиновником, дети занимались по учебникам духовной школы.
На старом месте и Сердар, и Меред учились в новометодной школе, и Сердар, чуткий и восприимчивый ко всему новому, быстро овладел грамотой, научился читать и писать.
Там же, куда они теперь переехали, новометодной школы не было, и мальчики стали ходить в мектеп — начальную духовную школу.
Молла Акым рассаживал учеников полукругом: лучшие, в том числе и Сердар, сидели на почетном месте — справа от моллы, те, кто учился похуже, — соответственно сидели дальше, а тем, кто числился в лентяях, надлежало сидеть у дверей, там, где, входя в комнату, ученики складывали обувь.