испугался, а вдруг она ушла. И теперь у меня не было
никакой возможности ее увидеть. Но я сразу сообразил, что
она не могла никак уйти незаметно для меня, так как я шел по
той дорожке, которая вела к дому. Я решил войти к ней и
сказать, что Карл уехал, а потом будь что будет. Темнота
придавала мне смелости. Как только я вошел, Салина,
очевидно, повернулась к двери, под ней мелодично зазвенели
пружины.
- Кто это? - шепотом спросила она. Я молчал. Бешеный
стук сердца содрогал меня, как порыв ветра осину. Судя по
молчаливому ответу, уже громче и с издевкой Салина сказала:
- Это опять вы?
- Да, я.
- Зачем вы пришли? Я вас не приглашала.
- Я пришел сказать, что Карл уехал.
- Да! А вы не догадались спросить у портье, когда
произошло это ужасное событие?
- Нет, я никого ни о чем не спрашивал, - разозленный ее
тоном, грубо ответил я, - И вообще, я вам не посыльный, если
вам нужен Карл, идите и ищите его сами.
Я хотел сейчас же уйти, но почему-то задержался.
- Вас очень рассердила моя просьба? - уже более
дружелюбно спросила она. - Я совсем не думала, что этим вас
обижу. Извините меня, я звонила Карлу и он действительно
собирался уехать. У него очень важные дела, но он сказал,
что вас он не видел, хотя разговор мой состоялся через семь
минут после вашего ухода. Я решила, что вы заблудились в
саду. Вы теперь меня извините, я хочу спать. Это
единственная возможность скоротать скучную ночь. Спокойной
ночи. Под ней снова зазвенели пружины и все затихло. Я
стоял ошеломленный и раздавленный, не зная, что делать. Я
не мог уйти от нее, меня как будто приковали к ней невидимой
цепью. Я стал в уме поносить ее площадной бранью, пытаясь
заставить себя возненавидеть ее, но тщетно. Я только еще
более отчетливо понял, что полюбил ее той сумасшедшей
любовью, которая рождается мгновенно и мучает человека всю
жизнь. Динь-динь-динь - дискантом прозвенели часы на трюмо.
Три часа ночи. Я стоял в угрюмом оцепенении и мрачно
соображал: что делать? Мелькнула мысль броситься к ней и
умолять о прощении, чтобы она позволила побыть с ней, чтобы
я мог ее видеть. Теперь даже ее издевки казались мне малыми
по сравнению с этим пренебрежительным молчанием. Созерцание
ее стройного свежего тела доставляло мне почти плотское
наслаждение. О! Чтобы хоть раз взглянуть на нее! Мне
хотелось броситься к торшеру, включить свет, взглянуть на
нее и убежать. Я не знаю, сколько времени я простоял в этой
чернильной тишине, копаясь в своих мыслях. Салина ничем не
проявляла своего внимания ко мне, будто меня не было. Я