– Где ты пропадал, Чародей? – взревел он, едва завидев Таиту. – Я послал Трока за тобой еще до рассвета, чтобы ты спас меня от этих проклятых жрецов с их вонючими ядами и раскаленными щипцами. Почему ты появляешься только к полудню?
– Я не видел Трока. Но пришел сразу, как только узнал от вельможи Наджи, что ты нездоров.
– Нездоров? Я не просто нездоров, Чародей, я на краю могилы.
– Давай посмотрим, нельзя ли как-нибудь тебя спасти.
Апепи лег на поросший волосами живот, и Таита увидел у него на спине громадную багровую опухоль. Размером она была с два сжатых царских кулака. Стоило старику слегка коснуться ее кончиками пальцев, как гиксос снова взревел и покрылся потом.
– Полегче, Таита! Ты ничуть не лучше всей этой своры египетских жрецов!
– Откуда взялась эта шишка? – Таита отступил на шаг. – Что ты чувствуешь?
– Началось все с сильной боли в груди. – Апепи показал где. – Потом появился кашель, и стало еще больнее. Было такое чувство, что внутри у меня что-то шевелится, после чего боль сместилась в спину и возникла эта шишка.
Потянувшись рукой за лопатку, царь коснулся опухоли и снова застонал.
Перед тем как продолжить, Таита приготовил настой из красного шепена, навевающего сон цветка. Принятая доза должна была свалить с ног молодого слона, но, хотя глаза у Апепи закрылись, а речь стал невнятной, он не уснул. И когда Таита снова коснулся опухоли, царь застонал. Но иных протестов не последовало.
– Глубоко в твоей плоти находится чужеродное тело, господин, – подвел Таита итог обследования.
– Это меня не очень удивляет, Чародей. Злые люди, египтяне по преимуществу, шпиговали меня чужеродными телами с тех самых пор, как я выбрался из пеленок.
– Я бы предположил, что это наконечник стрелы или острие копья, но входного отверстия не видно.
– Протри глаза, старикан. Да я весь усеян ими!
Волосатое тело царя и впрямь было испещрено рубцами от старых боевых ран.
– Придется резать, – предупредил больного Таита.
– Так режь, Чародей, и перестань рассусоливать, – рявкнул Апепи.
Пока Таита доставал из сундучка бронзовый скальпель, Апепи поднял с пола толстый кожаный ремень и сложил его вдвое. Потом закусил его зубами и лег, подставив спину.
– Идите сюда! – обратился Таита к стражам у дверей. – Держите царя.
– Прочь, глупцы! – отменил приказ Апепи. – Я не нуждаюсь в том, чтобы меня держали.
Таита склонился над ним, рассчитывая угол и глубину надреза, затем сделал решительное и сильное движение скальпелем. Апепи замычал со стиснутыми зубами, но не дернулся. Когда из раны хлынул фонтан темной крови и густого желтого гноя, Таита отпрянул. Тошнотворный смрад наполнил комнату. Врач отложил скальпель и засунул в разрез указательный палец. Кровь не позволяла туда заглянуть, но он нащупал глубоко в ране что-то острое. Таита взял вырезанный из слоновой кости пинцет, который заранее приготовил, и стал прощупывать разрез. Наконец кончик пинцета натолкнулся на твердое.