Хезерет даже не подумала сопротивляться, пока все это проделывали с ней. Напротив, она полностью подчинилась мужу. После рассказов рабынь она боялась, что он причинит ей боль, но его руки, пусть быстрые и сильные, были нежными. Казалось, Наджа знает ее тело лучше ее самой; его игра с ним была такой искусной, что девушка все быстрее и глубже погружалась в море новых для нее ощущений.
На поверхность она вынырнула лишь раз, когда открыла вдруг глаза и обнаружила, что супруг скинул с себя одежду и стоит перед ней обнаженный. Ей припомнился сон, в котором у него была такая же штуковина, как у скакуна Звездочета. Хезерет со страхом опустила взгляд, но увиденное вовсе не напоминало орудие из сна: это было гладкое и розовое, но твердое, как кость, а по форме напоминало храмовую колонну. Боязнь ее испарилась, и девушка вновь отдалась рукам и губам суженого. Был миг острой боли, но это случилось позже, и боль прошла, быстро сменившись непривычным, но чудесным ощущением наполненности. Спустя еще какое-то время она услышала, как он вскрикнул, лежа на ней. Звук пробудил что-то в ее собственном теле, обратив почти невыносимое наслаждение в своего рода боль; обхватив изо всех сил мужа руками и ногами, она закричала вместе с ним.
Еще дважды в течение этой слишком краткой волшебной ночи он заставлял ее вскрикивать от приступа наслаждения, и когда в покой прокрались первые розовые и серебристые лучи рассвета, Хезерет все еще лежала в объятиях супруга. Она чувствовала себя так, будто вся жизненная сила утекла из нее, будто кости размягчились и стали пластичными, как глина. А еще в глубине тела ощущалась тихая боль, с которой так не хотелось расставаться.
Наджа выскользнул из ее объятий, и ей хватило только сил произнести:
– Не уходи! О, не покидай меня, господин мой! Мой прекрасный господин.
– Это ненадолго, – прошептал он и бережно извлек из-под нее овчину.
Она заметила на белой шерсти пятна, алые, как лепестки розы. Лишаясь девственности, она испытала лишь краткий миг боли.
Регент вынес овчину на террасу и, пока она наблюдала за ним через дверной проем, свесил через парапет стены. Далеко снизу донеслись крики ликования – это ожидавшие жители города узрели доказательство того, что девственность новобрачной потеряна. Хезерет не было дела до одобрения толпы простолюдинов – она смотрела на обнаженную спину мужа и ощущала, как в груди и в растревоженной утробе поднимается волна любви к нему. Когда он вернулся, она простерла к нему руки.
– Ты великолепен, – прошептала царевна и погрузилась в сон в его объятиях.