Добрую сотню долгих ударов сердца девушка и кобра смотрели друг на друга. Сначала змея раскачивалась взад-вперед, как бы собираясь броситься, потом выпрямилась и застыла, как смертельно опасный цветок на длинном стебле.
– Почему она бездействует? – спросила Минтака.
Губы ее находились так близко от головы кобры, словно они собирались обменяться поцелуем.
Царевна протянула руку, и кобра повернула голову, следя за ее пальцами. Минтака не выказывала страха. Она нежно погладила заднюю часть широко раздутого капюшона. Вместо того чтобы укусить, кобра немножко повернулась, совсем как ласкающаяся кошка.
– Заставь ее сделать то, что положено, – попросила Минтака жрицу.
Но пожилая женщина только озадаченно покачала головой.
– Никогда такого прежде не видела, – прошептала она. – Тебе следует ударить посланца рукой. Тогда она наверняка наделит тебя даром богини.
Минтака отвела руку, раскрыв ладонь и растопырив пальцы. Она нацелилась змее в голову и почти уже нанесла удар, но застыла в удивлении и опустила руку. Девушка растерянно оглядела сумрачную комнату, посмотрела в темные углы, потом воззрилась на жрицу.
– Это ты сказала? – спросила она.
– Я молчала.
Минтака снова занесла руку, но на этот раз голос прозвучал ближе и явственнее. Она узнала его, похолодев от сверхъестественного ужаса, и почувствовала, как волосы у нее на затылке встают дыбом.
– Таита? – прошептала она, вертя головой.
Она ожидала увидеть старика, стоящего за плечом, но комната по-прежнему была пуста, не считая ее самой и жрицы перед корзиной.
– Да! – промолвила девушка, как если бы отвечала на вопрос или вняла наставлению. Вслушиваясь в тишину, она дважды кивнула, затем тихо промолвила: – О да!
Жрица не слышала ничего, но поняла, что в ход их церемонии вмешалась некая мистическая сила. И не удивилась, когда кобра медленно скрылась в глубине корзины. Женщина вернула крышку на место и встала.
– Извини, матушка, – проговорила Минтака. – Я не пойду дорогой богини. Мне еще много чего предстоит сделать в этом мире.
– Да благословит тебя богиня и пожалует жизнь вечную, – ответила жрица, поднимая корзину.
Она направилась к выходу, оставив Минтаку сидеть в полумраке комнаты и вслушиваться в голоса, недоступные пожилой женщине.
Таита привез Нефера из Даббы в Фивы, настоем красного шепена погруженного в глубокий сон. Едва галера подошла к каменной пристани под дворцом, Таита отправил раненого на берег в носилках, закрытых пологом от взоров простого люда. Неразумно было извещать весь город о тяжелом состоянии фараона. Бывали случаи, когда смерть царя погружала столицу, а то и всю страну в дикое отчаяние, становилась причиной резкого роста цен на хлеб, приводила к бунтам, грабежам, падению нравов и устоев общества.