Еще трижды пришлось им нырять с бортов, но с каждым последующим разом расстояние увеличивалось и залпы становились менее точными. Минтака передвигалась еще быстрее прежнего и вскоре оказалась за пределами досягаемости стрел.
Трок ревел от ярости и злобы, заставляя лучников стрелять снова и снова. Стрелы сыпались в грязь, но все менее прицельно.
Таита повернул голову и посмотрел на Бея. Усыпанная рубцами большая голова нубийца блестела от грязи и пота. Налитые кровью глаза грозили вылезти из орбит, рот был широко открыт, острые зубы напоминали акульи.
– Держись, Бей! – окликнул его Таита. – Мы уже почти перебрались.
И едва произнеся эти слова, понял, что это был прямой вызов богам.
Трок видел, что добыча ускользает от него. Его воины пользовались короткими и не слишком мощными луками, предназначенными для стрельбы с колесниц на ходу. Две сотни локтей были для них предельной дальностью прицельного выстрела. Трок обернулся и нашел глазами своего копьеносца, оставленного смотреть за упряжкой.
– Принеси мой боевой лук! – крикнул он.
Трок единственный во всем отряде имел при себе длинный лук – он решил, что дополнительная мощность и дальность этого оружия возмещают неудобство при перевозке.
К тому же жуткая силища и длинные руки Трока давали ему преимущество над обычными людьми, и в большинстве случаев короткого лука ему хватало. Тем не менее по его распоряжению у него на колеснице была сделана специальная ниша, способная вместить могучее, но такое неуклюжее оружие.
Копьеносец подбежал и передал фараону длинный лук, не забыв захватить колчан с особыми стрелами, украшенный эмблемой в виде головы леопарда.
Трок прошагал в первые ряды стрелков, почтительно расступившихся перед ним. Наложил длинную стрелу и, прищурив глаза, прикинул расстояние.
Головы двух пловцов казались черными пятнышками на фоне желтого моря. Лучники продолжали частую стрельбу, но стрелы шли с недолетом и бессильно падали в грязь. Фараон оценил угол подъема и занял стойку, выдвинув вперед левую ногу. Потом набрал в грудь воздуха и, держа лук в прямой левой руке, натягивал тетиву до тех пор, пока она не коснулась кончика его крючковатого носа. Согнуть этот лук даже ему было нелегко. Мускулы на обнаженных руках вспухли, черты лица исказились от усилия. Он замер на удар сердца, выверяя прицел. Затем спустил тетиву, и большой лук изогнулся и задрожал у него в руках, как живое существо.
Длинная стрела взлетела выше облака своих меньших товарок, легко обгоняя их. Достигнув зенита, она устремилась к земле, подобно падающему на добычу соколу.