Таита услышал более резкий звук ее полета и посмотрел в небо. Стрела падала прямо на него, а времени покидать примитивный плот или просто уклоняться уже не было. Он бессознательно зажмурил глаза. Стрела пролетела так близко от его головы, что от рассекаемого ею воздуха у него зашевелились волосы. Затем раздался глухой звук удара.
Маг открыл глаза и повернул голову на звук. Длинная стрела попала Бею в середину обнаженной спины и пробила тело насквозь. Кремневый наконечник засел в доске, пришпилив его к дереву, как блестящего черного жука.
Голова нубийца находилась на расстоянии вытянутой руки от Таиты. Маг заглянул в черные глаза и прочитал в них агонию. Бей открыл рот, но не смог ни закричать, ни заговорить – хлынувший из горла поток крови заглушил все звуки. С трудом шаман сдернул с шеи ожерелье и протянул Таите как свой последний дар, сжимая бесценную реликвию скрюченными пальцами.
Таита бережно взял его и надел себе на шею. И почувствовал, что сущность умирающего шамана вливается в его тело, умножая его силы.
Голова Бея поникла, но стрела не давала ему упасть. Таита узнал оперение клана леопарда и понял, кто выпустил стрелу. Протянув руку, он положил два пальца на шею нубийцу и уловил миг, когда пришла смерть. Бей погиб, и никакое усилие со стороны мага не могло его спасти. Оставив друга, Таита погреб туда, где стояли на том берегу Минтака и Нефер, подбадривавшие его выкриками. Еще четыре длинные стрелы упали рядом, но ни одна не коснулась старика, и постепенно он оказался вне их досягаемости.
Нефер встретил наставника и помог встать на ноги посреди густой жижи. При помощи посоха Таита выбрался на твердую землю и тяжело сел, отдуваясь. Всего через минуту он снова поднялся и посмотрел через зыбучие пески туда, где на дальнем берегу стоял, подбоченившись, Трок: весь его облик источал бессильную ярость.
– Не думай, что сбежал от меня, Чародей! – крикнул Трок, приставив ладони ко рту. – Я хочу заполучить тебя и вернуть свою сучку. Мне нужны вы оба. Я буду гнать вас и никогда не собьюсь со следа.
Минтака зашла так глубоко, насколько могла. Она прекрасно знала, где самое уязвимое место фараона и как сильнее всего унизить его перед его же людьми.
– Дорогой муженек! Угрозы у тебя такие же дряблые и бессильные, как твои чресла!
Ее звонкий голосок разносился далеко, и две сотни гиксосских воинов слышали каждое слово. Последовала мертвая тишина, а потом по рядам прокатился взрыв обидного смеха. Даже собственные подчиненные ненавидели Трока и радовались его унижению.
Фараон замахал над головой луком и затопал в тщетной злобе. Наконец он повернулся, рявкнул на воинов, и те притихли, испугавшись собственной дерзости.