Тем временем мужчины откапывали других лошадей. Выяснилось, что еще две погибли от жажды и недостатка воздуха, но две выжили. Они тоже сразу взбодрились, когда им дали воды.
Предоставив Минтаке заботиться о трех едва живых конях, остальные вернулись к откопанным колесницам, чтобы поискать для животных корм. Обратно они вернулись с мешками зерна и еще одним бурдюком воды.
– Ты хорошо заботишься о них, – сказал Нефер Минтаке, гладя кобылу по шее. – Боюсь только, что скотинка слишком ослабла, чтобы тянуть колесницу.
Царевна сердито обернулась на него:
– Я их всех поставлю на ноги, клянусь богиней! Здесь под песком еще сотни мешков с кормом и мехов с водой. Нам придется пробыть тут еще несколько дней, но когда настанет время уезжать, эти отважные животные повезут нас.
Нефер засмеялся, растянув потрескавшиеся сухие губы:
– Я склоняю голову перед силой твоего духа.
– Вот лучше и не задевай меня, – предупредила она его. – Не то лишний раз убедишься в этом.
В первый раз с того времени как налетел хамсин, она улыбнулась.
– А теперь ступай и помоги другим, – продолжила девушка. – Сколько бы мы ни собрали воды, все будет мало.
Оставив ее, юноша углубился в пески, где Таита продолжал свои поиски. Не все колесницы гиксосов лежали так близко к поверхности, как найденные ими первые. Многие навсегда скрылись под высокими новыми дюнами.
По мере того как шли поиски, они удалялись все дальше от скалы. Путники нашли в песке еще немало зловонных тел с раздутыми животами.
Вскоре мужчины ушли достаточно далеко, чтобы Минтака, ухаживавшая за лошадьми, как настоящий конюх, не могла до них докричаться.
Трока пробудила полная тишина. Попытавшись пошевелиться, он застонал. Песок давил на него, душа своим весом. Казалось, он врезался ему в ребра и выдавил весь воздух из легких. Тем не менее он понимал, что Иштар нашел отличное укрытие от бури. В любом другом месте их наверняка похоронило бы навеки. Здесь они хотя бы находились недалеко от поверхности. Во время шторма, когда слой песка становился слишком тяжелым, чтобы его вынести, Трок мог пошевелиться и стряхнуть его, оставляя ровно столько, чтобы защититься от сдирающей кожу силы хамсина.
Теперь он прокладывал себе путь к свету и воздуху, как ныряльщик, выбирающийся из глубокого водоема. Разгребая песок, он чувствовал, как горит огнем плечо, ушибленное о скалу во время бури. Он барахтался до тех пор, пока голова, все еще укутанная тканью, не появилась на поверхности. Трок сорвал ткань с головы и заморгал от яркого солнечного света. Ветер стих, но воздух светился от мельчайших частиц взвешенной пыли. Трок отдохнул, пока боль в плече немного не утихла. Потом стряхнул с себя песок, укрывающий нижнюю часть тела.