Взвесив уровень риска и опасности, Трок решил предпринять бросок через пустыню к Галлале, чтобы захватить город врасплох. Конечно, это означало, что в бой придется идти с лошадьми, изнуренными длинным переходом и с пустыми бурдюками. Однако, имея на своей стороне численный перевес и неожиданность, гиксосы смогут захватить источник и пастбища. Как только они окажутся в их руках, победа будет обеспечена.
Ему потребовалось еще два дня, чтобы выгрузить все войско и собрать колесницы. На второй вечер он был готов начать бросок на Галлалу.
Заполнив бурдюки водой, головные отряды выехали из Сафаги, как только солнце зашло и жара спала. За каждой колесницей бежали две запасные упряжки, привязанные постромками. Колесничие решили не делать ночью остановок ради отдыха лошадей, предпочитая менять упряжку на свежую. Всех загнанных коней будут выпрягать и бросать, а следующие в хвосте части подберут их.
Трок вел авангард, задав убийственный темп: переходя на шаг на подъемах, а на спусках или при езде по ровному грунту гоня коней рысью или галопом. Как только мехи с водой опустели, путь назад был отрезан. К исходу следующего утра жара стала невыносимой, а большинство запасных лошадей использовано.
Проводники-бедуины продолжали уверять Трока, что до Галлалы уже недалеко, но, поднимаясь на очередную возвышенность, воины видели перед собой все ту же гнетущую картину: скалы, высохшая земля, подернутая жарким маревом.
К вечеру бедуины сбежали. С изяществом джиннов они растаяли в знойном воздухе, и, хотя Трок послал пару колесниц им вслед, больше их не видели.
– Я предупреждал вас, – злорадно сказал Троку Иштар Мидянин. – Вам следовало послушать моего совета. Эти безбожные скоты состоят, надо полагать, на жалованье у Таиты Чародея. Наверняка это он сокрыл дорогу и сбил нас с пути. Мы не знаем, как далеко до этой мифической Галлалы, если она действительно существует.
За это без спросу высказанное мнение Трок отвесил колдуну хорошую оплеуху по его татуированному лицу. Но она не избавила от предчувствия гибели и отчаяния, которое уже охватывало Трока. Он вновь стегнул лошадей и заставил их подняться по следующему длинному каменистому склону. Фараон задавался вопросом, сколько еще таких впереди. Кони почти выбились из сил, и он сомневался, смогут ли они двигаться ночью.
Так или иначе, войско, по крайней мере большая его часть, продолжало идти вперед. Пятьдесят или шестьдесят колесниц загнали свои последние упряжки, и Трок оставил их вдоль дороги.
На второй день взошло солнце, согревающее, как поцелуй, в сравнении с холодом ночи. Но то был коварный поцелуй. Скоро светило жалило и слепило налитые кровью глаза. Впервые Трок подумал, не придется ли ему умереть тут, на этой ужасной дороге в никуда.