– Еще один холм! – крикнул он своей последней упряжке.
Трок попробовал подстегнуть лошадей, чтобы перевести на рысь, но те брели вверх по пологому склону, понурив головы. На их боках соляными разводами блестел высохший пот. Перед самой вершиной Трок обернулся на нестройную колонну. Даже не пересчитывая, он видел, что потерял половину колесниц. Сотни сошедших с повозок воинов брели вслед за колонной, но прямо у него на глазах двое или трое упали и остались лежать на обочине, как мертвые. Вслед за войском летели стервятники – сотни темных пятнышек, кружащих высоко в синеве. Фараон заметил, как некоторые из них спускаются, чтобы насладиться приготовленным пиром.
– Есть только один путь, – заявил он Иштару, – вперед.
Трок ударил бичом по спинам лошадей, и те с трудом пошли дальше.
Оказавшись на вершине холма, Трок удивленно распахнул глаза. Открывшееся ему зрелище выходило за пределы воображения. Перед ним поднимались руины древнего города. Их очертания казались призрачными, но вечными. Как ему рассказывали бедуины, город окружали поля свежей зелени и паутина сверкающих водных каналов. Его лошади почуяли запах воды и натянули поводья с новой силой.
Несмотря на отчаянную спешку, Трок выждал, оценивая положение дел. Он сразу увидел, что город беспомощен и беззащитен. Из распахнутых настежь ворот лилась охваченная паникой толпа. Унося детей и жалкий скарб, жители устремлялись вверх по узкой, но обрывистой долине на запад от Галлалы. В поток беженцев замешались несколько пеших воинов, но они явно спасались от битвы и угрозы не представляли. Никаких признаков конницы или боевых колесниц. Это была отара овец, отданная на растерзание волчьей стае, вот только волки ослабели и изнемогли от жажды.
– Сутех предает их в наши руки! – возликовал Трок. – Прежде чем сегодня зайдет солнце, у вас будет больше золота и женщин, чем вам нужно!
Крик был подхвачен воинами, перевалившими вслед за ним через хребет. Быстро, насколько хватало сил у изнуренных лошадей, гиксосы поскакали к первому оросительному каналу. Они распределились по его длине, и лошади стали втягивать бесценную влагу, пока их животы не раздулись, как у беременных. Воины бросались в воду с берега, пили прямо из реки или наполняли водой шлемы и опрокидывали себе на голову и в глотку.
– И почему ты не разрешил мне отравить оросительные каналы? – с досадой промолвил Нефер, наблюдая за происходящим с другой стороны долины.
– Ты и сам понимаешь почему. – Таита покачал посеребренной головой. – Это преступление, которое боги никогда не простят. На этой скудной земле только Сет или Сутех могут задумать столь отвратительное дело.