Люба сидела в кресле, завернувшись в одеяло, и смотрела какую-то передачу, не вникая в суть. После всех переживаний на нее напал ступор. Когда послышался звук открываемой двери она даже не пошевелилась. Только расплакаться захотелось.
— Ты чего? — Стас подошел к ней. Нахмуренный. Но Люба молчала.
Это был какой-то странный порыв, который она не могла объяснить себе. Только Стас сейчас был такой близкий и родной. Она не поняла, как повисла у него на шее.
— Ты чего так напугалась? Стучал что ли кто? — растерянно спросил он. Она лишь отрицательно покачала головой. От него пахло резким одеколонным, табаком, хотя он и не курил, и кажется алкоголем. Да, неправильно. Он ведь чужой человек. Но это лучше чем одиночество и неизвестность.
— Испугалась. — Тихо ответила Люба.
— Бывает. — он осторожно разжал ее объятья и вытер слезы. — У меня дела были. Я же не нянька. Согласись?
— Просто испугалась. — она сделала шаг в сторону и споткнулась об кресло, упала в него.
— Как ты здесь без меня? — спросил он. Люба не ответила. Только еще больше разревелась. Она не предъявляла претензий, не ругалась. Тихо плакала, не смотря на него. И от ее слез становилось не по себе. Стас ушел на кухню. Он специально уехал, чтоб не натворить дел. Но она это не оценила. Поставил воду под пельмени. После вернулся со стаканом воды в комнату. Люба все ревела. Как же его раздражали слезы! Так бы и встряхнул ее. Хоть без истерики. Тихо плачет.
— Заканчивай реветь. — он протянул ей стакан с водой. Она взяла его дрожащими руками.
— Спасибо. — сказала она.
— Люб, у меня для тебя новость есть одна неприятная. Придется тебе у меня еще погостить. Сорвалась моя сделка. Пока я не найду нового покупателя, а на это уйдет дней пять, придется тебе еще погостить у меня. — ответил он. Люба опять разревелась. — Вот можно было без меня свои слезы лить? М? Зачем мне на этот спектакль смотреть?
Люба замолчала. Шмыгнула носом. Подняла на него глаза, в которых неясный свет, исходящий от телевизора, освещал стоящие слезы. Чудовище. Он был самым настоящим чудовищем и сразу по нескольким пунктам. Она ведь действительно напугалась, а он тут из себя зверя изображает. И опять это странное непонятное желание. Это неестественно. Но и такой взгляд иметь тоже нельзя. Он же с ума свести может.
— Я терпеть не могу когда кто-то плачет. — грубовато сказал он. Люба молчала. Ни упрека, ни слова только этот взгляд, который он не мог понять. Притягательный и манящий. Ведь нормально все было. Три дня он о ней не вспоминал. Значит, это просто затмение на солнце. Вспышка кометы, которая через пару дней скроется за горизонтом. Нужно переждать. Пойти закинуть пельменей. Только аппетита совсем нет. Завалиться спать? И мелкота под боком. Напиться? И окончательно потерять рассудок. Наутро ведь не сможет отражения в глаза смотреть.