Алексей прекрасно понимал, что его доступ в святая святых – в тайны внутренних отношений и интересов, доступ к реальным мотивам и движущим силам этого сообщества компаньонов – весьма ограничен. Он многого еще не знал. Тем неприятнее были открытия, которые он делал время от времени.
Например, он лишь недавно услышал от отца не чужого все-таки человека да к тому же лично забросившего его в плавание по довольно бурным водам всего этого бизнеса – историю его взаимоотношений с Андреем Артуровичем. Как оказались они вместе? Что их связывало? У этой истории было жутковатое начало.
* * *
Прежде Алексею всегда казалось, что он знал о своем отце все, и он не без основания им гордился. Тот вырос в деревне, где и школы-то толком не было – занимались ребятишки в комнате при местной почте. Первая парта – первый класс, вторая – второй, в общем, на каждый класс – как раз по одному человеку и единая учительница для всех. Однако после такой вот десятилетки отец, практически самоучка, сумел поступить в институт в Ленинграде. Закончил, вернулся к своим старикам, устроился главным инженером в совхоз. Оттуда его быстро забрали в райком партии. Дорос до секретаря занимался промышленностью. Из райкома ушел на завод. В районе были свои залежи, которые здесь же и перерабатывались, на гиганте индустрии первых пятилеток. Правда, к семидесятым годам, когда отец пришел на завод одним из его руководителей, был этот гигант уже в плачевном состоянии. Директорствовать Юрия Алексеевича Нертова назначили еще до всех перестроек, реформ и приватизации. То, что потом отец стал одним из владельцев этого завода, казалось Алексею совершенно справедливым: достаточно много его труда было вложено в эти старые цеха и стены. Чужого он не взял. Да и личной выгоды от не слишком-то прибыльного производства не имел. Выполнил госзаказ – получил премию. Ну, директорская зарплата – это само собой, тоже не маленькая, но не сказать, чтобы великая. Жили они довольно скромно, ни дачи, ни машины своей – только казенная. Мать, коренная ленинградка, поехавшая за отцом в деревню после пединститута, не потерпела бы никакой “нескромности”. Она всегда подчеркивала Алексею, сколь замечательный человек его отец – настоящий “сэлфмэйдмэн”. Она преподавала английский язык, и ей очень нравилось это понятие, которому не было аналога в русском: человек, сделавший себя сам.
Пока Алексей служил после университета двухгодичником в военной прокуратуре, в семье директора случилась трагедия, о которой ни мать, ни отец не сочли нужным даже обмолвиться сыну.