На следующие сутки субмарина вышла в район отмели – глубина колебалась от полусотни до сотни метров, судя по показаниям на главном мониторе рубки – Григорий успел уже разобраться с некоторыми значками по низу монитора в режиме «вопрос-ответ» со своим ВМ, поэтому по мере движения субмарины мог отслеживать смену данных. Шли в подводном положении, моряк хотел оценить, что тут есть и чего он в своей прошлой ипостаси сюда совался аж три раза, как подтвердил ему умник – для корабля глубина была на грани критичности. Наш герой уже знал габариты своего приобретения, так что управлял движением в данный момент в голосовом режиме. Длина шестьдесят метров: передний, носовой плавучий сектор на двадцать проточных контейнеров общей длиной в двадцать метров, затем шел сектор жилых и служебных помещений – еще двадцать метров длины, ну и замыкала корпус копия носового отсека тоже на два десятка проточных контейнеров.
Ширина везде одинаковая, двенадцать метров, с небольшим ужатием в носовой части под форштевень, корма сзади выглядела «тупой» при ширине все тех же двенадцати метров. Надстройка, где располагались жилые помещения, возвышалась над палубой всего на три с половиной метра, а толщина, вернее глубина, была почти шесть метров, поэтому на отмели особо не разгонишься, несмотря на довольно скромные габариты. Немного неудобств доставляло отсутствие камер на днище, как поначалу полагал моряк, ведь ВМ на все экраны рубки всегда транслировал изображение с курсовых и кормовых камер. А вот осматривать дно под собой как бы и нечем – думал тогда наш герой, ведь по смыслу, такая возможность должна быть изначально на корабле данного типа. Субмарина проектировалась под сбор водорослей, и в первую очередь донных, и закономерно, что капитан должен иметь обзор на то, что у него плывет под днищем – по этому поводу снова решил дернуть ВМ.
– Слушай, умник, а как я проводил разведку донных водорослей, что я обычно делал?
– Чаще всего вы спускались через шлюз на скутере, а потом возвращались обратно, и уже потом я по вашим указаниям зависал над местом будущей работы или же ложился на грунт. Потом все по стандарту: спуск контейнера, запуск гидронасоса,… иногда вы пользовались удаленной разведкой через донные камеры.
– О! Давай, запускай эти самые донные камеры, я пока со скутерами не дружу, надо бы осмотреться – чего я тут забыл аж три раза, а? Опустись до минимума и самый малый вперед, покрутимся тут, я позже спущусь и испытаю гидрокостюмы.
ВМ опустил лодку так, что днище плыло всего в метре-двух от дна, ниже отказался, мотивируя встроенными протоколами безопасности, а Гриша успел сбегать за тоником и теперь сидел в кресле, наслаждаясь прекрасным изображением океанского дна. На поверхности было небольшое волнение, которое, впрочем, почти не мешало и не искажало картинку на экране – свет солнца в этом океане проникал и гораздо глубже в силу максимальной прозрачности здешних вод, так что картинка радовала четкостью и цветом. Дно было пустынным в смысле водорослей, но рыбешки хватало, особенно мелочи всякой – сам же донный песок шел волнами, как будто тут все время менялось течение, образуя бесконечные линии мини-барханов, тянувшиеся на всю плоскость плато. Согласно имевшейся в памяти ВМ карты, отмель возвышалась над двумя более глубокими впадинами по шестьсот-семьсот метров и тянулась между ними на километр, постепенно понижаясь до их уровня. Ширина возвышения варьировалась от двухсот до пятисот метров – Гриша решил вначале обойти всю отмель по периметру, пытаясь понять или найти то, что тянуло сюда его предшественника – дно-дном, песок-песком… Почти на краю плато заметил, что волнистая поверхность дна стала более резкой, что ли – как будто под песком нечто высокое, но засыпанное им по самые вершины, и в тех местах поверхность песка иногда странно поднималась над дном, будто бы внезапный поток воды менял там направление, срывая песчинки из состояния покоя.