Представляете, сколько женихов желает предложить свою руку и сердце?! Так хочется посмотреть на всех! Я никогда не знала ни голода, ни холода, даже не представляю себе этого, только знаю о тепле, сытости, красивых платьях, мягких и любимых мною соболиных шкурах и о своих мечтаниях о любви.
В нашей усадьбе, в специальном отдельном гостевом домике, жили слуги. Усадьба имела два этажа, подсобные помещения отделаны натуральным мрамором, что добавляло особый колорит, а ещё был мамин ухоженный большой сад.
Высокие потолки отбрасывали по утрам светлый лик лучей, превращая усадьбу в воистину ангельское мироздание, будто сам Бог благословил её и осветил своим божественным ликом. Стены от этого сами по себе светлели, будто туман окутал их, и не видно никаких линий и ограничений, словно у дома не было стен. И моя комната тоже наполнялась божественным светом, будто крылья ангелов, заслоняя стены, оберегали и охраняли. И когда была в комнате одна, то любила погружаться в мысли, излагая их в дневнике.
Усадьба стояла на возвышенности, и имелось крыльцо со ступеньками. Нас ограждал забор, украшенный узорами, которые были похожи на стебельки, но без цветков. Притом усадьба находилась в стороне от шума города, поэтому соседей поблизости не было. Вечное спокойствие и тишина царили здесь, и лишь иногда был слышен наш хохот с нянечками.
Сегодня был именно тот единственный и, возможно, решающий день. Нянечки были в хорошем настроении, переживали за меня, им было любопытно, кто же станет моим мужем. Они подготовили платье и уже принесли его в комнату. Софи расчёсывала мне волосы подле зеркала, на часах было шесть утра.
– Пора одеваться, госпожа, – сказала мне Бриджит.
– Да, одеваемся. Сделайте мне красивую причёску, сегодня буду знакомиться со своим будущем мужем, – ответила ей.
– Хорошо, госпожа.
Бриджит вплетала ленты тёмно-красного цвета, ловко и аккуратно. Причёска с собранными волосами и украшением на голове в виде гребешка была изумительной и утончённой, остальные нянечки сидели на софе и молча наблюдали за Бриджит, потом стали помогать надевать платье. Платье было тоже тёмно-красного цвета и красиво выделяло фигуру. На плечи накинули классический бургундский золотистый роб с небольшим вырезом. Под робом выглядывала вставка из шёлка, приколотая серебряными булавками. В ушах висели серьги и на шее колье, отливающее золотистым оттенком.
– Ты великолепна, – прозвучал отцовский голос за спиной. Я так увлеклась, что не услышала, как он вошёл.
– Спасибо вам, отец, за комплимент, – ответила.