Вирия растворилась в воздухе, оставив после себя ворох осенних листьев.
Я перевела растерянный взгляд на друзей, все еще не веря в происходящее.
– Это плясунья о чем? Кто имеет на меня права? И почему это сейчас важно, а вчера… И вирия что, отступилась?
– Могли бы сказать, что вы с Реем целовались. Нам бы не пришлось устраивать этот балаган, – ехидно заметил Лель, пряча меч.
– Мы никогда не делали ничего подобного вместе, – спокойно сказала я, наблюдая, как речной бог бережно прячет в колчан стрелу. – И при чем тут это?
– А кто тогда тебя целовал? – усмехнулся домовой. – Это единственное, что могло остановить вирию. Знак истинной любви.
Я растерянно захлопала ресницами.
– Успокойся, Лель. Эва не знала. Не думаю, что тот, кто ее поцеловал, сказал, что это – защита от лесной демоницы.
Что? Так Рив, получается, понял, что я его не послушаюсь и… и… что? Снова спас.
Хм… Знак истинной любви. То есть дракон не врал, когда говорил о своих чувствах? И действительно решил развеять мои сомнения, заодно защитив от вирии? Знал же, что любопытство заставит меня выяснить, почему лесная танцовщица от меня отказалась!
Все, сдаюсь. Рив оказался коварнее меня. И почему же от этого так хочется улыбнуться? Похоже, придется поблагодарить его за помощь. Только тогда он сразу поймет, что я его не послушалась. Твою ж прабабушку! И как быть?
– Это уже интересно, – заметил домовой, наблюдая, как я кусаю губы.
– Что именно? – уточнила я, садясь возле костра.
Все же ноги после долгого дня устали, а мысли до сих пор путались. И главное: что я скажу Риву в следующий раз, когда мы встретимся?
– Кто же поцеловал тебя предыдущей ночью? – невозмутимо отозвался Лель.
– С чего ты решил, что именно предыдущей ночью? – спросил Рей.
– С того, – заметил домовой, – что иначе плясунье не удалось бы заманить Эву в ловушку. И да, я хочу знать правду. Имею право. И кто мне говорил о доверии между…
– Ладно-ладно, – прервала я, понимая, что он прав.
У нас с Реем от него слишком много тайн. Одну можно и раскрыть.
– О суженых слышал? У меня такой имеется. Я к нему перемещаюсь, когда возвращается истинное обличье. Появляется белый туман и…
– Погоди, – ошарашенно остановил меня Лель. – Получается, ты можешь в любой момент исчезнуть?
– Нет. Только раз в десять дней, вернее, ночей. Когда зелье, изменившее мою внешность, перестает действовать.
На поляне воцарилась тишина. Лель долгим изучающим взглядом смотрел на меня.
– Почему мне не рассказали? – спросил, усаживаясь возле костра и потирая глаза.
– Это личное, – ответил за меня Рей. – Извини. И как тебе в голову пришло, что мы целовались?