Итак, довольно большой зал со сценой, занавес поднят — мы с Алексеевым, Пустовойтенко и Носковым в «президиуме» за столом, докладчик Ермолаев за импровизированной трибункой:
— Господа! Все мы не имеем никакого понятия о войне, которую ведёт французская армия на своём фронте. В нашем понимании, «эти мерзавцы» — как частенько приходилось среди нас слышать, топчутся на месте — предоставляя нам сомнительную честь убиваться об стальную мощь немцев. Так вот, увидев всё своими глазами, заявляю: все подобные разговоры — гнусная клевета! На французско-британско-бельгийском фронте, к вашему сведению, германцы держат две трети своих сил, на нашем — всего лишь четверть…
В зале, возмущённо зашумели и лишь по моему знаку, стихли — меча в докладчика «молнии» взглядом, без грома.
— …При кажущемся нам со своего «шестка» — постоянном «сидении на месте», там тем не менее происходит ежечасная грандиозная борьба за каждую сажень из 750-ти вёрстного фронта. И, каждый месяц французы с присущей этой нации аккуратностью и грациозностью, укладывают в сыру землю по сто пятьдесят тысяч германцев! Своих солдат, вопреки общепринятому мнению, французское командование тоже не жалеет: одна Шампань обошлась им не намного дешевле…
— …Однако, при этом солдат не посылают «на ура» — не превращают бой в бойню, как у нас случается сплошь и рядом! Наступление не проводят без предварительной серьёзной — кропотливой, длительной и упорной подготовки его артиллерией. У союзников не режут проволоку ножницами под неприятельским огнём — для этого есть артиллерия…
— Ну, а «привилегией» нашей армии считается бой голой грудью, — грустно промолвил рядом сидевший со мной Алексеев, куда-то в пространство, — право, не знаю что и делать…
Он сказал это таким тоном — что было понятно, что он это вполне искренне переживал — как свою личную трагедию. На это я, шёпотом ответил репликой своего названного папаши — Александра Третьего, после крушения Императорского поезда:
— «Что делать? Воровать меньше надо»! Французы, таких крепостей как Новогеоргиевск — с тысячами орудий и миллионами снарядов, ещё не сдавали.
На раздавшуюся реплику Главного квартирмейстера Пустовойтенко: «Да что же — у них техника!», поддержанную из зала возгласами, типа: «Нам бы такую артиллерию — как у немцев или союзников…», тотчас раздался ответ Ермолаенко:
— Отнюдь, господа! Там, даже орудия наполеоновской эпохи из музеев забрали. У них, у союзников — всё идёт в дело, ничего не пропадает — всё во врага стреляет.
Но, меня больше интересовало в его докладе, вовсе не это. Вот, наконец: