Свобода Церкви не во внешних проявлениях деятельности ее иерархии и духовенства: внешние обстоятельства могут налагать множество непреодолимых препятствий на пути желаний церковной власти. Такой полной внешней свободы Церковь никогда в истории не имела, иметь не может, да и не предусмотрена такая свобода ни для кого в этой земной жизни. Поэтому глубоко ложным является и лукавый упрек в адрес Русской Зарубежной Церкви, содержащийся в вышеупомянутом "Воззвании" Московской Патриархии 1990 г., что и архиереи Зарубежной Церкви в своих внешних действиях тоже находятся в зависимости от мирских властей, например от властей фашистской Германии... Неужели Патриархия знать не знает о том, что свобода Церкви — в ее внутренней жизни, куда входят вопросы избрания, назначения и перемещения иерархии и духовенства, устройства приходской деятельности, свободное принятие решений относительно других сторон внутренней жизни в соответствии с канонами, со свободным соборным рассуждением?
Иногда и в этой сфере Церковь вынуждена подчиняться внешнему насилию. Но одно дело — в отдельных случаях подчиняться насилию, другое дело — во всех случаях подчинить себя диктату нецерковных и даже антицерковных сил! Бесконечно повторяя в кривом толковании слова Спасителя: "Отдавайте кесарю кесарево, а Божье Богу", Московская Патриархия в 1927 году отдала и потом постоянно отдавала "кесарю" "Божие", то есть то, что никак нельзя было отдавать (тем паче такому "кесарю"!)... С 1927 года на все руководящие и видные должности в Церкви (епископов, настоятелей монастырей, городских и даже крупных сельских приходов) поставлялись люди по главнейшему признаку: готовы ли они, умеют ли во всем безусловно угождать богоборческим властям. Можно представить себе, какие это в основном были люди! Но даже и простым священником на вторых, третьих местах, в глухих одноштатных сельских приходах человек мог стать только лишь с согласия уполномоченного Совета по делам религий... Ни один вопрос текущей церковной жизни, будь то покраска крыши, или прием на работу уборщицы, сторожа, истопника не решался без тщательного согласования с советской властью. В 1961 году, по требованию властей Патриархия разрубила органическую целостность приходской жизни, противопоставив "церковные советы" священникам, которые оказались как бы наемниками этих "советов", ответственными только за исполнение служб и треб и не смеющими касаться никаких иных приходских дел. А в "церковные советы", особенно на должности старост, их помощников и казначеев поставлялись люди, нужные соответствующим исполкомам, нередко — атеисты. Это была сущая рана, болезнь церковной жизни, начавшая преодолеваться лишь с 1988 года и то не везде и не всегда. Все церковные финансы, естественно, были угодливо переданы под контроль и в распоряжение советской власти. Церковные Соборы превратились в подобие партийных и советских съездов, то есть стали такими же подставными, несвободными, с заранее предрешенными "постановлениями"...