У Зайцева зазвонил телефон. Он поднял трубку.
— Алло, Зайцев? — спросил женский голос.
— Да, я. Кто это?
— Это я, Люсьен.
— Какая еще Люсьен?
— Быстро же ты меня забыл. Люся я, повариха вашей партии. Ну, вспомнил?
— Как же, как же, — залебезил Зайцев. — Разве такое забывается?
Ну и как живешь, Люся?
— Мать-одиночка я, Зайцев, причем — по твоей милости, — сообщила ему Люсьен. — Сына вот родила. Полгодика ему уже. Вылитый ты. Особенно уши. Ну и что будем делать? Я замуж хочу за тебя, Зайцев!
— С ума сошла! — испугался Зайцев. — Я же женатый.
— Тогда давай, Зайцев, помоги своему сыну встать на ноги и пойти, заговорить, влиться в коллектив детского сада, получить образование и стать достойным человеком. Чтобы ты мог гордиться своим сыном, Зайцев! Кстати, пригласи-ка жену свою к телефону, хочу и с ней поделиться радостью…
— Не надо ее радовать, я уже еду, с деньгами. Давай адрес…
Повариха геологической партии Люсьен жила в обшарпанной гостинке. В дешевой коляске посапывал бутуз. Зайцев склонился над ним. Точно, ушки у парня были оттопырены так же, как у него. Но нос напоминал кого-то другого.
— Так ты еще и с Нерсесяном? — обрадованно спросил он.
— Ну, было разок, — зарделась Люсьен.
— А ну-ка звони ему, — решительно сказал Зайцев.
— У меня нет его телефона.
Зайцев полистал свою записную книжку:
— Вот, набирай!
Через полчаса их компанию разделил и Нерсесян.
— Да, нос мой, — согласился он. — Чистая работа…
— Да? А ты глянь на его уши, — ревниво сказал Зайцев.
Нерсесян снова склонился над коляской. Малыш в это время завозился во сне, высвободил из-под одеяльца ножку. Чуть ниже пухлого коленочка темнело большое родимое пятно.
— Ага! — в один голос сказали Зайцев и Нерсесян. — Где-то мы уже такое видели! А ну говори, зараза: у тебя шуры-муры были и с Цыбулей?
— Ох, не спрашивайте, мальчики! — мечтательно прикрыла глаза Люсьен. — Только где он, Цыбуля этот? Давно уже затерялся где-то в степях вильной Украины.
В это время открыл свои глазки малыш. Они были ярко-голубые.
— Николая Петровича, самого начальника партии, глаза! — потрясенно сказал о Зайцев. — Ну ты, Люська, даешь!
— Так начальник же, — пожаловалась Люсьен. — Эх, да если бы я знала, где он сейчас, разве вы бы нужны были мне? Слышала я, подался Николай Петрович куда-то на повышение. А куда — не знаю.
Зайцев и Нерсесян переглянулись.
— Ты обещаешь, что оставишь нас в покое, если мы дадим тебе координаты Николая Петровича? — с затаенной надеждой спросил Зайцев.