— Слышь, — кричат мне. — Немцы есть?
Да какие, на фиг, тут немцы?
— Не, — говорю. — Я тут один со сватом в палатке рыбачу. Русские мы!
Ну, мужики тоже палатки поставили, стаканами зазвенели, гитарами забренчали. «Это что же за рыбалка у них такая? — думаю. — Когда же они миногов-то ловить собираются? Только я наживил крючки салом с колбасой — а другой наживки у нас со сватом и не оказалось, — как опять что-то затарахтело. На этот раз в небе. Мама моя ты незабвенная — вертолет садится на лед! Мужики из него выскочили, к нам бегут, на ходу орут:
— Немцы были?
Да что они тут, замороженные все какие-то, что ли? Война-то еще вон когда кончилась, а они все немцев спрашивают. Плюнул я с досады в прорубь, и тут как забурлит в ней! Я хоть слабоверующий, а тут креститься начал: «Святые угодники или как вас там, — шепчу. — Спасите меня от северной водяной нечисти!»
И что ты думаешь? Поднялась из проруби труба какая-то с глазом стеклянным, покрутилась, покрутилась вокруг своей оси, в палатку к свату заглянула, мне подмигнула. Мать ты моя донская женщина, никак — подлодка? Точно она: вслед за перископом и рубка черная поднялась, с залепленными скотчем опознавательными номерами. Люк в рубке с лязгом открылся, капитан в фуражке с крабом высунулся и орет:
— Где немцы?
Так, значит, все же здесь заварушка с немцами началась? Опять они без всякого объявления войны на нас напали! А почему? Может, газопровод «Северный поток» как-то не так с нашими поделили?
Я к свату, тормошу его, ору благим матом:
— Вставай, немедленно! К оружию — немцы сейчас будут!
Сват глаза протер, на часы посмотрел, зевнул и говорит:
— Ты что, компоту опился? Не немцы, а ненцы! А с ними ханты и манси. Через час должны с моря подъехать. Вот затаримся у них рыбкой по дешевке, компот твой допьем, да домой поедем.
— А чего ж ты мне, — говорю я обижено, — впаривал тут про подледную экстремальную рыбалку?
— А что? — говорит он мне. — Разве не было экстрима? Замерзал же?
— Ну, замерзал!
— Лунку вручную продолбил?
— Какая там лунка — прорубь целая! Вон выйди, глянь, подлодка из нее всплыла!
— Ну, так это подводники наши. Они тоже у ненцев рыбу покупают. Испугался?
— Ну, было дело!
— А сейчас еще и удивишься!
И только он это сказал, как в глубине этой самой Обской губы завихрился снег, послышался топот копыт, скрип полозьев, и крики: «Поть-поть-поть!». И к нашей стоянке стремительно подъехала целая кавалькада тех самых ненцев, хантов и мансов на оленных нартах. А на нартах этих — пропасть мороженой рыбы в мешках. И пошел тут торг. Да какой там торг — рыба же здесь дешевле грибов, влет уходит. А после торга начался такой гудеж с песнями да плясками, с братанием ненцев с русскими — я думал, губа эта Обская треснет, на фиг, и провалимся мы все к чертовой матери, как бывало у нас на Дону. Ан нет — выдержал лед! Он тут на совесть сработан, метровой толщины.