— Так, значит, любишь? — задумчиво переспросила она, меланхолично жуя травинку.
— Угу! — страстно промычал он. — Жить без тебя не могу.
— А чем докажешь?
— Да чем угодно! — самоотверженно вскричал он. — Хочешь — объявлю на весь белый свет о своей любви?
Она холодно пожала плечиками. Он набрал полную грудь воздуха и издал душераздирающий вопль:
— Люди-и! Я люблю-ю!
— И-и… У-у… — загромыхало эхо.
На Кавказе при этом случилось землетрясение, на Алатау — оползни, а Урал вообще провалился сквозь землю.
— Хватит глотку-то драть, — раздраженно сказала она. — Это еще не доказательство любви
Он сник. Потом вдруг соскочил с места, одним махом взлетел на мачту высоковольтной линии и резво перебежал по проводу до другой. Когда он вернулся, подошвы его кроссовок еще дымились, а волосы искрились от электричества.
— Вот, ненаглядная моя: это рекорд. Я мог бы передать его в книгу Гиннеса, но дарю тебе! — великодушно объявил он.
Она зевнула.
— Скучно мне с тобой. Пойду-ка спать…
— Ах, так! — возопил несчастный влюбленный. — А что ты скажешь на это?
— На что «на это»?
Но его уже не было: умчался не то в Африку, не то в Южную Америку. Не было его долго — часа полтора. Но вернулся он с триумфом: весь исцарапанный, на взмыленной зебре, бережно прижимая к груди ослепительную Жар-Птицу. Он щелчком сбил с колена скорпиона, отмахнулся от мухи цеце и с трепетом протянул возлюбленной свой сказочный трофей:
— Тебе, родная!
И только тут в ее прекрасных глазах появилась заинтересованность. Она подошла к зебре, грациозно погладила полосатый бок.
— Милый, ты не находишь: очень оригинальный коврик для нашей спальни? —
— О да! — радостно поперхнулся он.
— А курицу эту мы зажарим и съедим на нашей свадьбе.
— Как хочешь, дорогая! — растроганно пролепетал он.
И свернул Жар-Птице шею…
Особенности произношения
— Петя, домой! — громко позвала женщина с балкона из дома напротив. Я кому говорю! Ужин стынет!
— Щас, — пробурчал пацанчик в зеленых шортах и вперевалку вошел в подъезд.
— А я с младых, можно сказать, ногтей приучился вовремя приходить вечерами домой, — сказал мне друг детства Владик. — Бабушка приучила.
— Что, в угол ставила?
— Если бы! — вздохнул Владик. — Ты же помнишь мою покойную бабушку?
— Она у тебя вроде казашка была?
Магрипа-апа всегда ходила с покрытым белым платком головой, в длинном, до пят, зеленом платье, и по-русски говорила хотя и бойко, но с непередаваемым акцентом. Например, она произносила не «шофёр», а «шопЕр» (то есть букву «ф» выговаривала как «п»). Не давалась Магрипе-апе почему-то и буква «в». Их соседа Володю она звала Болёдя.