С Дейзи все в порядке. А если нет? Что, если Доминика нет дома именно поэтому? Что, если он повез ее в больницу? Вчера она могла удариться головой, а последствия проявились не сразу. Вполне возможно, что она сейчас в интенсивной терапии.
Выбежав из комнаты, я устремляюсь вниз. Где мой телефон? Я должна позвонить Доминику, чтобы убедиться, что с Дейзи все в порядке. Но я не могу найти свою сумку. Я лихорадочно ищу ее, надеясь, что не оставила ее у Клиффордов. Я не смогу пойти к ним за ней. Я вообще не знаю, как мне показаться людям на глаза. Я беру стационарный телефон и набираю свой мобильный номер. Вот он! Звонит! Я иду на звук в гостиную и, слава богу, нахожу свою сумку под диванными подушками.
Я звоню Доминику, и он отвечает почти мгновенно.
– Как Дейзи? – выдыхаю я.
– В порядке, – коротко отвечает он.
Я испытываю облегчение и, садясь на диван, перевожу дух.
– Ты где?
– У Мел.
– У Мел? – По спине пробегает холодок. – А что ты там делаешь?
– Сегодня утром она прислала мне сообщение, спрашивала, как ты. Ты спала, и я решил пойти к ней на кофе.
– С Дейзи?
– Да, с Дейзи. Ты спала. И вообще, ты вчера напилась до потери пульса, и я решил, что негоже, чтобы ты с утра дышала на дочь перегаром.
– Ты решил, что это негоже? – Во мне клокочет гнев, ярость. – Я не напивалась, Доминик. Думаю, ты выпил больше меня.
– Ты была пьяна в стельку, Кирсти. Я сам видел. Все видели.
– Я пила безалкогольное пиво. Ты это знаешь.
– Пиво явно было не безалкогольным. И вообще, ты надолго скрылась в доме. Я не следил за тобой. Пила ты что-то или нет, ты была не в себе. Ты вообще могла нанести серьезное увечье Дейзи, когда выронила ее.
– Кто-то что-то подмешал мне в бутылку!
– И кто бы это мог сделать на вечеринке у соседей, а, Кирст?
– Я иду к тебе, – говорю я, поднимаясь. Меня всю трясет от злости.
– Не утруждайся. Я иду домой.
– Принеси Дейзи. – Я заканчиваю разговор, в сердцах нажимая на кнопку, отшвыриваю телефон на диван и принимаюсь расхаживать по гостиной, размышляя о том, как убедить мужа в том, что он ошибается.
Я знаю, что все выглядело как опьянение – заплетающийся язык, падение, рвота, – но разве Доминик меня так плохо знает? Разве он не знает, как внимательна и осмотрительна я с нашей дочерью? Что никогда бы по недомыслию не подвергла ее опасности?
Останавливаюсь у окна и смотрю на дом Мел. Вся вчерашняя радость по поводу возобновления нашей дружбы превращается в холодный ком ненависти. Как она могла принять сторону Доминика? Она даже не зашла меня проведать. Она просто приняла как факт то, что виновата я. И Доминик тоже. Как будто она само совершенство. Как будто все они непогрешимы.