Наконец парадная дверь Мел открывается, и на дорожку выходит Доминик, маленький, как игрушечная фигурка. Я протягиваю руку, словно хочу взять его двумя пальцами. В дверях стоит Мел. На ней коротенький халатик, а в руках – мой ребенок. Кто, черт побери, дал ей право брать Дейзи на руки без моего разрешения? Я опускаю руку. Мел закрывает дверь, и Доминик идет прочь без нашей дочери. Во мне все кипит.
Выхожу наружу. В воздухе витает запах углей. Доминик идет по улице, я иду ему навстречу.
– Я думала, ты принесешь Дейзи! – кричу я.
– Она с Мел.
– Я знаю, что она с Мел, а должна быть со мной!
– Кирст, нам надо поговорить об этом. Давай зайдем в дом. – Он хватает меня за здоровую руку, но я вырываюсь.
– Никуда я не пойду. Я никуда не пойду, пока не заберу свою дочь. – Я пытаюсь отпихнуть его, но он преграждает мне путь. Как мы дошли до этого? До того, что ссоримся посреди улицы. Словно в мыльной опере. Ведь мы совсем другие.
– Кирсти, пожалуйста, – говорит он тем тоном, которым обычно говорят с душевнобольными. – Ты была сама не своя. Я знаю, что ты нервничаешь, но ты не должна была подвергать такому риску нашу дочь.
Его слова для меня как пощечины.
– Это я подвергала риску свою дочь? – цежу я. – Да я только и делаю, что пекусь о безопасности Дейзи! – Я пытаюсь удержаться от крика. Пытаюсь оставаться спокойной, но это практически невозможно, мой голос поднимается сам по себе. – Ты, кажется, ничуть не забеспокоился, когда я услышала голоса в радионяне, когда мне позвонили с угрозами, когда я рассказала о чертовом подвале Мартина. И даже сейчас, когда я говорю, что вчера кто-то что-то подмешал мне в выпивку, ты отказываешься меня слышать. Ты предпочитаешь обвинять меня, а не верить мне.
– Взгляни на все с моей точки зрения, Кирсти. – Доминик вдыхает и медленно выдыхает через рот. – У тебя паранойя, тревожное состояние, перепады настроения… а вчера ты вообще потеряла контроль.
– Ты не веришь мне, – говорю я. – Ты совсем не веришь мне.
– Я хочу верить, Кирст. Я больше всего на свете хочу верить тебе, но я думаю, что то, что происходит с тобой… твоя мания, не приведет ни к чему хорошему.
– Мания? Черт побери, Доминик. Просто не верится. – Я по-турецки сажусь на дорожку и роняю голову на руки.
Мой муж думает, что у меня мания. Он думает, что я помешалась.
– Прости, Кирсти. – Доминик садится на корточки передо мной. – Мне больно видеть тебя такой. Честное слово, это убивает меня. Я всю ночь просидел рядом с тобой, проверял, дышишь ли ты, боялся, что ты захлебнешься рвотой. Но я больше не могу жить в постоянном напряжении. Думаю, тебе нужно сходить к врачу. Может… Может, твоей вины тут нет. Может, у тебя депрессия или что-то в этом роде. – Его голос дрожит.