Каллум на мгновение опускает взгляд.
– Я убеждал Ханну, что она не должна мириться с тем, что ее родители забирают ребенка. Сказал, что мы должны сами забрать его и уйти, сбежать куда-нибудь. Она знает, что я на все готов ради нее. Что я помог бы ей растить Лео. Мы бы справились вдвоем. И ее родители не помешали бы нам.
– Господи, это и вправду был ты! – Я пячусь до стола, тяжело опускаюсь на стул и роняю голову на сложенные на столе руки.
– В общем, – продолжает Каллум, – мы не знали, что ваша радионяня ловит сигнал с детского блока Лео. Потом, когда пришла полиция и стала расспрашивать про маленького ребенка, мы с Ханной едва не умерли от страха. Ушам своим не поверили. Паркфилд едва умом не тронулся. Он не знал, что я наверху. Когда он меня увидел, то пригрозил убить. Мама Ханны тоже разошлась. Мы здорово тогда поцапались. Теперь меня в дом не пускают, так что нам с Ханной приходится встречаться тайком.
Я пытаюсь привести в порядок свои мысли.
– Итак, ты утверждаешь, что в радионяне я слышала тебя? Надо же, все это время я думала… Ты хоть понимаешь, во что ты превратил мою жизнь? – Мой голос поднимается до крика по мере того, как я осознаю весь смысл случившегося.
Глаза Каллума расширяются.
– Успокойтесь, мисс. Я же не знал, что вы слушаете…
– Успокоиться? – Хлопаю ладонью по столу и не обращаю внимания на боль от удара. – Ваши перешептывания заставили меня пройти через самый настоящий ад. Я подумала, что кто-то хочет похитить моего ребенка! Да у меня началась паранойя!
– Я не виноват, – сердито бурчит Каллум. – То есть я, конечно, сожалею, что вы так переживали, но я думал, что наш разговор с Ханной никто не слышит.
Понимаю, что он прав, однако не могу удержать клокочущую во мне ярость. Из-за этих подростков рушится мой брак, а окружающие усомнились в здравости моего рассудка. Никто не пытался похитить Дейзи. Просто Каллум уговаривал Ханну забрать ее собственного ребенка. Как же получилось, что я все неправильно истолковала? Все это время я думала, будто рядом бродит человек, вознамерившийся украсть у меня ребенка.
Но если вопрос с радионяней прояснился, могу ли я поверить в то, что Доминик переспал с пятнадцатилетней девочкой? Ведь тогда ее ребенок… единокровный брат Дейзи. Нет, это не может быть правдой. Просто не может. Однако зачем Ханне лгать? И Каллуму тоже? Ради чего им лгать? Ради денег? Шантаж? Я поднимаю глаза на парня.
– Мой муж знает? – спрашиваю. – О ребенке?
Каллум мотает головой.
– Сомневаюсь. Ханна ему не говорила. Думаю, я единственный, кому она рассказала. Ну а родители думают, что отец я.