– Он уехал из-за меня? – спрашивает Ханна. – Из-за того, что сказал Каллум? – Она подносит руку к лицу и принимается обгрызать ноготь на большом пальце. Я замечаю, что у нее все ногти сгрызены почти до мяса, а кожа вокруг них покраснела и шелушится.
– Нет, – отвечаю я. – Но ты должна рассказать мне правду о том, что было между тобой и моим мужем.
– Не могу, – тихо говорит она.
– Я тебя предупредила, что не буду сердиться. Но мне на самом деле надо знать. Если ты не расскажешь мне, у меня не будет выбора. Мне придется идти в полицию и заявлять на мужа. Начнется расследование, будут выяснять, спал ли он с тобой, пока ты была малолетней, назначат анализ на отцовство.
У нее дрожит нижняя губа, по щеке скатывается слеза. Вижу, что у нее начинают сильно дрожать руки. Она подкладывает их под себя.
– Пожалуйста, не заявляйте в полицию. Папа взбесится.
– Ты имеешь в виду отчима или своего настоящего отца?
– Стивена. Он убьет меня.
– Не убьет. А если он разозлится, так только потому, что беспокоится за тебя. То же касается и твоей мамы. Они не хотят, чтобы ты попала в беду, вот и все.
– Поздновато для этого, – с горьким смешком говорит она.
– Так это правда? – спрашиваю я с замирающим сердцем. – Ты и Доминик…
По ее лицу текут слезы. Она хлюпает носом и вытирает лицо о плечо.
Весь мой гнев на нее исчезает. Несмотря на все, что Ханна сделала или не сделала, она остается ребенком. И сейчас она выглядит ужасно уязвимой. Я встаю, беру салфетку из коробки на столе и подаю ей.
Она высмаркивается и встает.
– Зря я пришла, – хрипло произносит она. – Я лучше пойду, а то мама заметит, что меня нет дома. Если Лео проснется до моего возвращения…
– Лео, – бормочу я, гадая, какая у него будет фамилия. Ролингз? Может, она остановится на Слейтер, чтобы не усугублять ситуацию? – Подожди, не уходи, – говорю я.
– Мне надо, – хнычет она.
– Послушай, – строго говорю я, – просто расскажи мне правду. Тебе станет лучше, если ты сбросишь этот груз. А потом мы решим, как быть.
– Не знаю, как вам рассказать. – Она уже громко всхлипывает, хватает ртом воздух и дрожит.
Я не могу заставить себя утешать ее, обнять и заверить, что все будет хорошо. Не могу, потому что знаю, что, возможно, она несет ответственность за развал моей семьи.
– Ханна?
– Простите, – рыдает она. – Ваш муж не отец. Я все выдумала. Я очень виновата.
Из меня словно выпускают воздух, однако в следующее мгновение на меня накатывает мощная волна гнева.
– Зачем? – кричу я. – Зачем, черт побери, ты все это выдумала? Неужели ты не понимала, что это может разрушить мою семейную жизнь? Или тебе было плевать?