Выглядываю из-за забора, и тут мне в голову приходит неожиданная мысль, что это мог быть Каллум, который вернулся за своим мячом. Такое кажется мне вполне вероятным. А может, права Лорна, может, Каллум действительно влюблен в Ханну Слейтер и надеялся хоть одним глазком увидеть ее? Она красавица, но все равно ему не следует караулить ее – тем более по ночам, – потому что он тем самым навлечет на себя массу проблем. Затаив дыхание, оглядываю темнеющие поля, но никого не вижу. Кто бы там ни был, он уже ушел. Если только… он не прячется где-нибудь… и наблюдает.
Ежусь и поворачиваюсь, уверенная в том, что за мной наблюдают. Черт побери, что я тут делаю в полном одиночестве? Я наверняка сошла с ума. Стараясь не паниковать, быстро иду назад. Взгляд устремлен на стену дома – кирпич и плитка, ничего примечательного, построен в пятидесятых, как и остальные дома на нашей улице. Но сейчас, в предрассветном сумраке, мой дом кажется мне чужим, он нависает надо мной, грозя подмять меня под себя. Я бросаюсь бежать. Мне кажется, что в любую секунду кто-то набросится на меня сзади и повалит на землю. Стоит огромных усилий не заорать во все горло.
Наконец я влетаю в кухню, спотыкаюсь об игрушки Дейзи и мокрыми от пота руками закрываю дверь. Запираю ее, потом снова и снова проверяю, заперта ли она. Мой лоб покрыт холодной испариной.
Меня так и подмывает броситься наверх и рассказать Доминику о человеке, которого я видела. Я кошусь на неоновые голубые цифры. На часах три двадцать пять. Доминик не похвалит меня за то, что я разбудила его среди ночи. Да и видела я всего лишь какую-то фигуру в поле. Это общественное место – в том, что там кто-то был, нет ничего противозаконного. А что насчет тех глухих звуков? Доминик скажет, что это была кошка или лиса. Может, это и в самом деле была кошка или лиса. Но у меня стойкое подозрение, что звуки производила та самая фигура за забором. За нашим забором.
Напряженная, я стою у задней двери, обкусываю кожу вокруг ногтя большого пальца и гадаю, что же тут творится в последнее время. Может, ничего и не творится, а я, должно быть, просто схожу с ума.
* * *
Мои глаза открываются от звука падения. Яркий солнечный свет заставляет зажмуриться.
– Какого черта, Кирсти! – вопль снизу. Потом шаги на лестнице.
Со стоном закрываю глаза, вспоминая игрушки, разложенные на полу. Планировала встать пораньше и собрать их в корзину, но проспала. Сажусь и заглядываю в кроватку Дейзи. Лежа в спальном мешке, она пытается ухватить себя за пальцы ног. Ее личико сияет, когда она видит меня, и мое сердце тает.