— У него нарезное на стене, — съязвил Анатолий. — Само по себе оберегает.
— Дорогой мой, наше нарезное выполняет великую историческую миссию, недвижимо действует, охраняя Красную книгу. В этом больше смысла, чем в любой охоте.
Кто-то постучал в окно.
— Ну, вот… — насторожился Валентин, — поскольку мои клиенты не из Красной книги… Главное — в окно стучится, старая привычка, по-уличному, — Валентин откинул занавеску. — Так и есть — Пустовойтчиха. Принесло. Выбрала самую подходящую минуточку.
Валентин выбежал встречать гостью:
— А, Романовна, заходите…
— Ради какого-такого праздника собрались? — строго спросила дородная женщина, едва переступив порог.
— Да нет, так… Обсуждаем. По работе.
Романовна пристальным взглядом обвела комнату, все, что на столе, под столом, и только после этого перевела взор на лица людей.
— А-а! Мыкыта! Вернулся? А я ж и не знала.
«Ну, теперь начнутся расспросы», — съежился Никита, но Романихе на этот раз было не до расспросов: по всему заметно было — собралась наспех, в домашнем халате, шлепанцы на босу ногу, чуть присев к столу, то и дело поправляет их.
— Это ж я к тебе прибежала, Валек, душа не на месте, мой ирод обратно делов натворил, Женька мой, горе мое.
— Да что вы, Романовна, успокойтесь, ничего особенного, увязался за шпаной сдуру, дурак, суется куда не надо. Разъяснили. Внушили. Надеемся, учтет. А если вы насчет «чепэ», не сомневайтесь: как раз в то время отсиживался в комнате милиции. Так что на этот раз…
— Ох, не знаю, Валек, не знаю. Внушали уже, внушали. Отец уж так внушал, чего только не было, и в школу кидались, и школа до нас кидалась. И собак для него заводили, для воспитания, и кенарей, и велосипеды покупали с моторчиками и без моторчиков. Напасть нам на голову. Все наши сыны как сыны, с премиями, с грамотами, один выдался — наказание господне. То было притих, мамочка, папочка, а тут опять за старое. Позавчера такое натворил, такое натворил…
— А что позавчера? Что было позавчера? — припоминал Валентин. — Позавчера, говорю, мирно отсидел в комнате. Дикая драка произошла, однако без применения. Обещал, заверил…
— Обещал, обещал… А мороженым обожрался.
— Мороженым? Позвольте, не понял, мороженым?
— Мороженым. Едва домой доплелся.
— Позвольте, Романовна, я правильно понял, вы сказали — мороженым?
— Чего там — правильно. Очень даже правильно, на ногах не держался.
— Вы, наверно, хотели сказать — коктейлем? Смесью? Ну, разное там добавляют, знаете, это — через соломинку.
— Какая там соломинка! Из горлышка. Коньяк дернули, мороженым закусывали. Вафлями.