— Ничего особенного, сразу видать, где зверь, где животное.
Она еще что-то рассказывала о пичужках, об охоте, как будто оттягивала, не хотела возвращаться к тому, что произошло… И вдруг воскликнула с неожиданной горячностью:
— Как вы могли, Никита Георгиевич, такое допустить! Матушка у вас разумная, деловитая женщина, а вы… Да и вы тоже, Анатолий, хорош! В друзьях Валентина Ивановича ходите, а настоящего отношения нет.
— Что случилось, Катерина Игнатьевна? О чем вы? — повысил голос Никита. — Об этих мальчишках, что ли?
— О мальчишках? Мальчишек видели, а может, есть, которых мы не видели. Как вы могли, почему не сказали мне, что Оленьку заманули на мороженое, выпытывали!
— Обошлось ведь, Катерина Игнатьевна… Анатолий уговорил не тревожить вас.
— Ага, вот как — Анатолий! У товарища Анатолия свой подход, шибко засекреченный, считает, нам неизвестно… Но ничего, Оленька сама мне рассказала.
— Что могла рассказать Оленька? Она ничего не знает!
— Оленька не знает? Она больше вашего знает, и мне призналась, о чем у нее допытывались. О вашей квартире, Никита Георгиевич, про ваши коллекции. И наш ключ выманили…
— Ключ?
— Да, наш ключ, который на ленточке, чтобы Ольга не потеряла. Валентин Иванович пришел перед вами, я ему сообщила, он человек деловой, обстоятельный.
— Вот, Анатоша, цена предвзятости, — донимал друга Никита. — Уперся в одно — фургоны, фургоны, а ключ проморгали!
— Уверен был, что ключ, как всегда, под галстуком.
— Да вы не сомневайтесь, Никита Георгиевич, не тревожьтесь за ваши коллекции, — успокаивала Катерина Игнатьевна. — Валентин Иванович дело знает. Это ж мелкота поселковая, не то чтобы которые солидные, по плану. Нарвались — отскочат. Их вскорости накроют, так понимаю.
— К слову, Катерина Игнатьевна, — вел свое Анатолий. — Поскольку тут некоторые упоминали о фургонах… Говорят, хозяйка какого-то ларька на трассе отказалась принять левый товар; говорят, стала в дверях и наотрез… Ничего об этом не слыхали?
— Мало ли ларьков на трассе…
— Значит, ничего не слыхали?
Катерина Игнатьевна отступила к порогу:
— Все расспрашиваете, расспрашиваете. Толя… Характер у вас!
— Характер у меня обыкновенный, Катерина Игнатьевна, простои характер, обязан человеку помочь…
— Выходит, у нас схожие характеры, Толя… — Катерина Игнатьевна остановилась в дверях, внезапно раскинула руки, уперлась в притолоки двери. — Да, заявились ко мне, не отрицаю. Отказалась от левого — про дочку подумала, растет девчонка… Муж возвращается, чисто жить хочется, если уж спрашиваете… Вот так равнялась на дверях и отказалась. Отказалась, а теперь? Завтра? Обратно на тую работу? Завтра как? Правили ная жизнь, ножака под сердце или что? На вас, Толечка, на Валентина Ивановича надеяться? — она устало при валилась к притолоке двери.