— Да что я могу, Алик! Что?!
— А вот посидим, помозгуем, чего-нибудь надумаем.
В офис заглянула маникюрша:
— Симка, что с лаками слышно? Долго я буду на своих лаках сидеть?
— Откуда они взялись, твои? С какого запаса?
— А это никого не касается. Мои, значит, мои. А ты заявки подавай.
— У меня прорва по-твоему?
— А меня не касается, я план выполняю.
— Товарищ! — приподнялся на стуле Пустовойт. — Вы почему врываетесь, товарищ? Вы же в учреждении, кажется? Нарушаете деловой разговор! — Пустовойт подхватил портфель, сердито щелкнул замком. — Мешаете товарищам. Я, знаете, из центра, проверяю характеристики кадров, не располагаю временем.
— Извините… — попятилась маникюрша. — Извините, я потом.
Пустовойт встал, подошел к двери, проверил, что за дверью.
— Давай — слушай, — вернулся он к столу. — Слушай, девочка, и запоминай безотказно, поскольку позарез.
Чередуха еще со школьной скамьи хорошо знала Алькино „позарез“ — стребует, не отступится. Она чуть отодвинула стул, отгораживаясь от Пустовойта, пряча руки, как будто опасаясь, что он станет выламывать.
Бровки Пустовойта задвигались, глаза забегали, никак не могли остановиться, говорил торопливо, словами сыпал — и это было знакомо Серафиме, распалял себя, взвинчивал перед рисковым делом, запугивая, запутывая ее неспокойными словами.
— Такое дело, Симка, подкатись к Эльзе, шепни насчет Авдотьи Даниловны, они тоже у нее в долгу.
— Ты что, Алик! Не касайся Таранкиных, там полный ажур, молятся и крестятся на все углы.
— Ажур ажуром, однако под каждый ажур копануть можно. Объясни Эльзе, напомни — Авдотья женщина нервная, припадочная, язык распустит, всех оговорит.
— Ой, Алик, ты что задумал, куда тянешь, и без того запуталась! Что тебе надо от Таранкиных? Я бы их сейчас за три квартала обошла.
— Обойти не факт, найти свой интерес надобно. — И не теряя времени, как положено деловому человеку, Пусто-войт поспешил изложить свой интерес, попутно со всей строгостью встречая и выпроваживая посетителей.
На складе Авдотьи Даниловны случилась беда, налетевшим ветром сдуло контейнер с платформы. А между тем, есть верный слух на ревизию, из центра, газетные писаки давно тявкали, дотявкались. Однако на том дело не кончилось, той же бурей, под заваруху загнало на базу Таранкина фартовую платформу, катилась она черте откуда черте куда, громом и молнией занесло на базу к Пахому Пахомычу. А Пахом Пахомыч вместо того, чтобы как следует принять и учесть по-хозяйски, дурака валяет, бегает по конторам, хозяина платформы доискивается.
— Не желает в аферу лезть, — понятливо откликнулась Чередуха.