— Я попрошу вас снять очки, они отбрасывают тень, меняют картину. Вам, очевидно, приходится работать на горячих работах…
— Ага, на горячих. Мы завсегда на горячих…
— Или имеете соприкосновение с испарениями, химикалиями. — Косметичка привычным взглядом ощупывала лицо Алика, каждую черточку, и мало-помалу лицо это в ее глазах приобретало некоторые приметы: смазливенький (если отвлечься от бурых пятен), уши великоваты и тщательно запрятаны под начесанные или нечесаные пряди волос; вокруг глаз остались светлые обводы; светлым пятном выделяется нос — похоже, что глаза и нос были прикрыты, защищены… От чего? Такое могло случиться, если человек нежданно, скорым рейсом попал на жаркий юг, дорвался до солнышка, подставлял лицо палящим лучам, прикрыв глаза очками, а нос — нашлепкой.
„Резвый мальчик, — подумалось Татьяне Филипповне. — Где-то я видела его. Пустой взгляд, женоподобное личико, несвойственная мужчине забота о красивости бровей и ресниц…“
— Вам следует обратиться к дерматологу. Я даже не пойму, что это у вас — ожог или постоянно?
— Ага, постоянно…
Шаги. У самой двери. Удаляются. Затихли.
— Постоянно? Вы уже обращались к нам когда-нибудь? Быть может, в старый косметический кабинет в городе?
— Ага, обращался. То есть, нет… Вы правы, мне действительно к дерматологу. Спасибочко. Я пошел.
Кузен взмахнул портфелем с приметной табличкой и попятился к двери.
„Знакомая рожа!“ Татьяна Филипповна чуть было не остановила его, но в кабину вошла Елена Дмитриевна Бубенец.
— Что это, Филипповна, клиенты бегут от тебя сломя голову?
— Неприятный парень. Жалкий. Раздавленный какой-то. А вместе с тем, опасное в нем что-то. Видела его раньше, не помню когда, где.
— Мало их проходит под рукой жалких и не жалких: бровки, реснички, маникюр, педикюр — тьфу, противно, худее девчонок. Я бы такому шею скрутила, а приходится обслуживать.
Елена Дмитриевна с профессиональной придирчивостью осматривала кабину, в безукоризненном порядке расставленные предметы современной технологии женской красоты: пинцеты ресничные, пинцеты с зажимом, щипцы для завивки ресниц, шпатели, иглы, карандаши для бровей, банки со стерильным материалом, лосьонами, помадами, склянки со спиртами, миндальным и персиковым маслом, аппарат д’Арсоиваля…
В кабину заглянула Серафима Чередуха.
— Тебе что, Симочка? Разыскиваешь кого-то?
— Нет, я мимоходом… Слыхали, „чепэ“ на трассе? Кошмар! — И стушевалась.
— Что там за „чепэ“? — всполошилась Татьяна Филипповна.
— Какой-то мальчишка фургон угнал и вместе с фургоном в яр завалился. Идиотство! Водить не умеет, туда же сунулся. Ты что, Филипповна?